По нашему мнению, эта мрачная карикатура, которая как бы подвела итог атеистическому идеализму, хуже, чем брань и беснование атеистов материалистического толка. Надо сказать, что из лагеря гегельянцев вышли самые злостные и коварные враги христианства, тогда как из лагеря материалистов в большинстве случаев вышли литературные хулиганы.
Следующий вид рационализма - это атеистический материализм. Здесь мы сразу же сталкиваемся с противоречием. Материализм учит, что человек - это существо, не только происшедшее от вымерших видов обезьян, но находящееся в процессе беспрерывной эволюции, то есть в перспективном переходе в другую форму. По сравнению с будущим высшим приматом, современное человечество окажется в состоянии невежества и дикости, каким современная материалистическая антропология представляет общество питекантропов или других «джентльменов», проживавших в пещерах. По мнению материалистов, если мысль - это продукт мозга, мозг - это особая развивающаяся биоматерия, притом, согласно диалектике, она развивается скачками, изменяясь качественно, а по теории мутации это развитие происходит непредсказуемо. Как несовершенная материя, она, находясь между прошлым и убегающим вперед будущим, постоянно пребывает в состоянии незавершенности, то есть полуфабриката. Как же такая материя может претендовать на знание первопричины, начала и цели бытия или его отсутствия? Как несовершенный субстрат сможет произвести совершенный продукт, который называется истиной?
Атеистический материализм, забыв свое учение о мозге как развивающейся материальной структуре, утверждает, что человеческая мысль является идеальным инструментом создания мира - не только его физического, но и метафизического плана. Для того, чтобы выйти из тупика, рационалисты ввели понятие «относительной истины». Эти слова, соединенные в один тезис, по содержанию несовместимы друг с другом и превращаются в бессмыслицу.
Истина не может быть относительной и эфемерной. Неполны, поэтому всегда относительны наши знания, на которых строятся гипотезы как предположения, но приклеить к ним слово «истина» - это значит уничтожить само понятие об истине. Это не устраивает материалистов, поэтому они идут на следующую манипуляцию: последнюю популярную теорию материалисты преподносят, как окончательное слово науки, только не ставят в конце своей теоретической эвристики слово «аминь», чтобы не напоминать о религии. Атеистический материализм декларативно заявляет, что он основан на научных данных и часто называет себя «научным миро воззрением». Это понятно: он надевает чужой халат, чтобы не оказаться голышом, но лжет, утверждая, что это его собственная одежда.
Фактология нейтральна по отношению к идеологическим и материалистическим теориям, она не может оперировать категориями вечного и бесконечного, а также доказать и опровергнуть существование Божества. Более того, существование законов и целесообразности в видимом нам мире, особенно в биологических существах, скорее говорит о присутствии высшей разумной силы, но не доказывает ее.
Несмотря на бодрые заявления рационалистов: «наука доказала», «наука опровергла», «триумф человеческого разума», «торжество научного мировоззрения» и так далее, люди видят, что теории возникают и рушатся на их глазах. Одним и тем же фактам на основании одной и той же логики дается различная интерпретация.
Когда наука впадает в абстракцию, ее история становится похожей на архив теорий и кладбище гипотез. В этом архиве уже готовится место и для современных теорий.
Несколько отступая от темы, заметим, что рационализм произвел и производит значительные разрушения в православном богословии. Опыт византийских академий и отечественных монастырских школ был начисто забыт. Схоластика, импортированная с Запада, создала рационалистическую систему для учебников, где само Божество разделилось на Его свойства, как бы на клетки, и тем самым исчезали как живые Его Личность и абсолютный Дух. Если бы мы изучали жизнь и саму личность человека по клеточкам по такой же схоластической системе, то мы сделали бы из него труп или абстракцию - он просто исчез бы для нас. Сравните дошедшие до нас сборники «Многоглавы»237, которые являлись пособием для средневековых монастырских школ, с современными катехизисами и учебниками по богословию: там присутствовал живой Бог, там учили мыслить по-православному, чаще всего в форме диалога. Образно говоря, там экзаменовали не память, а ум человека, там была особая преемственность, особая передача знаний не только через слово, но также через отражение личности учителя в душах его учеников.