Характерно, что Рерих завещал свои картины России еще при власти коммунистов, зная, что они будут в надежных руках. Он оставил свои картины возможно для оккультных медитаций. Сатана остроумен, но нередко он обманывает сам себя. Картины Рериха это не только песнь Гималаям и открытие Тибета, это предупреждение всему христианскому миру о царстве антихриста, в этом смысле они апокалиптичны. Но не только предание, а даже пророчество и предсказание даны в определенных образах и символах, в загадках, которые надо разгадать, иначе они детерминизировали бы ход истории. Предание это полотно, на котором изображены тени событий, и в этих тенях, иногда четких, иногда неясных и расплывчатых, нужно увидеть картину будущей истории. Но часто здесь имеет место иносказание, не сами земные события, а их духовный план. Поэтому мы не знаем, как нам понимать нашествие с Востока: как бой стаи тигров с гладиаторами на арене мирового цирка, или как невидимая чума, которая в средних веках почти уничтожила Европу. Возможно это нашествие в виде языческого оккультизма, принявшего форму эпидемии, уже началось.
Тибетские махатмы шлют приветствия Ленину, как своему «великому брату», показывая тем самым оккультную изнанку революции. Гитлер ждет откровений с Тибета, ламы становятся инструкторами карательных войск СС. Во время гражданской войны на территории России появляются отряды китайских войск, которые совершают карательные операции и затем они куда-то бесследно исчезают. На улицах и площадях взятого штурмом Берлина валяются трупы тибетцев в одежде немецких офицеров, которые по какому-то приказу покончил жизнь самоубийством, чтобы унести с собой в могилу тайну, - это тайна не должна стать трофеем победителей. Казалось, что война, с ее ужасами и неисчислимыми бедствиями, должна пробудить христианское самосознание. Но если было пробуждение, то оно оказалось кратким и неглубоким. Атеизм - ответ сатаны: «меня нет дома» - сменяется оккультизмом - ответом сатаны: «я в своем доме». Европа и Америка, Балканы и просторы Сибири оказываются оккупированными оккультными силами, которые ведут не на жизнь, а на смерть борьбу с христианством. Наше еще промежуточное время породило духовный гибрид или, если угодно, гражданство с двумя прописками: человек по имени и традиции христианин, а по влечению сердца сатанист. Мы видим, как расширяется на земле церковь сатаны, - будто пятно мазута, вылившегося на поверхность моря.
Картины Рериха - это ложный триумф зла над добром, смерти над жизнью. Поэтому в картинах Тибета, написанных кистью Рериха, превалируют два цвета: красный и синий; красный - цвет крови, синий - цвет трупов. И все-таки, поэма Рериха о Гималаях не дописана, она оканчивается стоном внезапным, как звук порвавшейся струны.
Черная музыка Блока
ХIX век в Российской империи был временем духовных потрясений и бескровных революций; временем, когда были подточены и сломлены нравственные устои народа; временем торжества самого плоского и вульгарного материализма; временем концентрации мирового зла в таких невидимых прежде размерах, которые почти неизбежно должны были воплотиться в взрывы революций, в потоки человеческой крови. Предчувствие близкой катастрофы, как дым от грядущих пожарищ, нависло над империей, похожей на «Титаник» плывущем в океане истории. На смену атеизма, который не мог удовлетворить мистические чувства человека, пришел антипод религии - демонизм. Часть общества, растерявшего нравственные ориентиры, бросилось к язычеству. Ярким выразителем этих настроений в философии был Владимир Соловьев356. Он обратился к платонизму и древнему гностицизму, из которых черпал свои вдохновения. Соловьев реанимировал учение Платона о софии - мире божественных идей, и дал этому учению свою интерпретацию. По учению Платона и платоников Божество подчинено определенным ритмам, которые представляют собой восходящие и нисходящие ступени единой космической лестницы. Первый этап: божество - в себе. Оно лишено качеств и атрибутики, свойств и предикатов. По отношению к нему человеческие понятия представляют собой чистые негации, например, «непостижимый», «невыразимый» и т.д. Вторая фаза божества - это его абстрактное свойство: один, единый, единственный. Здесь единица мыслится не как число, а как потенция всех реальных и мысленных величин и чисел. Третья фаза или нисходящая ступень - это божественный ум; ум, созерцающий собственные идеи. Это - единица во множественности. Здесь между Платоном и Соловьевым образуется дистанционный разрыв. Если для Платона мир идей - это мир идеальных образов и образцов, как бы мир живых архитипов, то для Соловьева совокупность идей является личностью - Софией - женственной стороной божества, предметом его любви. Этот западный шактизм пронизывает философию, а еще в большей степени поэзию Соловьева. Здесь намечается аналог между софиологией и индуизмом. Божество относится к Софии, как Брама к пракрити (принципу материальности). В одном из наиболее колоритных произведений Соловьева, «Смысл любви» божественный эрос трансформируется в сексуальное влечение, а сексуальное влечение сублимируется до мистики эроса.