Древние видели свое тело и через эту призму созерцали окружающий их мир. Это нормально, ведь точно также через свою призму на мир смотрит любой учёный и, если он увидел свой образ в исследуемом материале, то это становится научным открытием.
Так Антропоморфность мировосприятия – норма бытия, ибо антропоморфность – это характерные свойства личности. Поэтому ученые всех направлений научного поиска, хоть и отвергли религиозную предвзятость к выражению Истины, но всякое научное открытие так и осталось характерной особенностью или свойством личности в данной сфере научного поиска. Поэтому, если ученый не узнал себя в исследуемом предмете, то и открытия не сделал. Он не кричит «Эврика» от счастья. Иными словами, перед нами тот же самый образ познания, который был свойственен самым первым людям на земле.
Именно по этой же причине, древние освоили Север. Либо они здесь жили всегда. Тогда вера древних становится коренной верой всех народов мира. Либо они пришли с Юга, руководствуясь именно этими мыслями – жизнь вечная там, где тяжела жизнь. И то, и другое говорит только об одном – о победе над собой и о национальном характере этих народов. Этот момент стал коренным стержнем всей истории народов Севера.
Если даже современный учёный смотрит на мир через самого себя, почему древний должен был быть другим? Именно поэтому, люди глубочайшей старины рассматривали тело человека, как карту мира. К примеру, все внимание было приковано на процессе продолжения жизни. Ведь сие основа и именно это надо брать во внимание нам, учёным. То есть перед нами первый элемент понятийного языка, который имеет глубокие смысловые оттенки и оный зиждется на строении половых органов и на образе их соотношения. Это свидетельствует о том, что в самые ранние времена анатомические особенности строения тела использовались, как наглядное пособие для исповеди главного принципа жизни, либо могли как-то использоваться в культе. Итак, люди во всем видели прообраз один и тот же. Тут нет у меня особого желания углубляться в эти теории из-за их некоторой вульгарности изложения, но на одном все же, думается мне, надо остановиться. А как быть? Ведь речь идёт о том, как нам вернутся к своим истокам. Надо быть готовым к таким поворотам в изложении древней веры.
В строении женского тела первые люди узрели много жизненной мудрости. Место вывода шлаков из организма пребывают в близости с детородными органами.
Для древнего это было не случайным (хотя в природе вообще случайностей нет). Он узрел в этом высший смысл. Сие нормально, ибо святой, как Бог, видит высший смысл даже бездне. Ведь Творец создал мир из ничего. В бездне нет ничего, а Бог даже в этом увидел Свой Образ и по Своему Образу творит Вселенную. Нам грешным современным свойственно видеть даже на Солнце свой образ – черные пятна, а Бог, как и святые видят даже в бездне характерные для личности черты. Этим животворится мир и торжествует над смертью.
Понятно, что шлакообразования всегда ассоциируются со злом. Отсюда ясно одно, что люди в поисках выхода из сложного положения должны были пользоваться именно этим принципом поиска истины, то есть вечности живого: тело для них – это формула поиска. Там, где много зла, где много опасности, там и есть выход в вечность живого, там детородный орган. Нигде более искать выход из положения нельзя, но только там, где много зла и опасностей.
Хорошо эта мысль просматривается в захоронениях древних людей, значительная часть которых выполнена в образе женского детородного органа. Смысл тот же. Бог посылает скорби, в коих человек всю жизнь страдал и вот теперь он вошел в детородные влагалища земного бытия для нового рождения для жизни вечной.
Это мы видим потом и на самой Голгофе Христовой. Спаситель идет в самое пекло и обретает жизнь вечную. Именно этот момент делает Христианство понятным для древних славян. Бог вписывался в само естество оскверненной грехом природы Адама. Народы мира Христа в каком-то ином виде принять бы не смогли. Поэтому, если до Рождества Христова сие выступало как пророчество, то после Его Воскресения стало исповедью.