Вспоминаю эпизод, связанный с одним из приездов Владимира Борисовича в Киев, уж очень характерный для Вики.
Среди киевской интеллигенции издавна принято угощать приезжих гостей… Киевом. В тот раз приехал из Москвы наш общий друг, Владимир Борисович Александров. Вика, загадочно улыбаясь, сказал, что едем на Аскольдову могилу. От Аскольдовой ротонды на следующую террасу ведет небольшая лестница. Вика торжественно сообщает:
— А эта лестница — мой дипломный проект. Да, да — мой дипломный проект! За этим я вас сюда и привел, чтобы похвастать…
Излияния наших восторгов прервал дождь. Спрятались в небольшом кафе «Чайка», а когда дождь прекратился, двинулись дальше.
Перед нами большая клумба. На траве и листьях еще поблескивают капельки только что прошедшего дождя.
— Правда, красотища неописуемая? — с гордым видом хозяина произносит Вика.
Соглашаемся. Я похвалила большую пунцовую розу, распустившуюся посреди клумбы. Вика быстро нагибается, закатывает холщевые брюки и большими прыжками устремляется к кусту, возится, срывая розу. Владимир Борисович обращается ко мне:
— Если бы поблизости оказался милиционер и захотел бы призвать Виктора Платоновича к порядку, нам вряд ли удалось бы доказать ему, что «нарушитель» — писатель с мировым именем.
Писатель «с мировым именем» торжественно преподносит мне цветок, с победоносным видом оправляет брюки, и мы отправляемся дальше вдоль Петровской аллеи.
Владимир Борисович хохочет, а у Вики сосредоточенно важное лицо, и только в глазах искринки смеха.
Серьезное лицо и смеющиеся глаза. Впервые я это заметила при нашей первой встрече, для меня нелегкой. И вот почему. Когда в журнале впервые были напечатаны «В окопах Сталинграда», особенно восхищались повестью бывшие «сталинградцы». Службу в армии я начала в Сталинграде. И, когда читала повесть Некрасова, была потрясена ее правдивостью. В те времена наша литература этим не отличалась. Я написала рецензию на повесть и подала ее в журнал «Днiпро». Не буду называть имен людей, отредактировавших мой опус, их уже нет в живых. Господь им судья, но отредактировали они ее с пристрастием, выбросив все положительные оценки и добавив немалую толику дегтя к немногим критическим замечаниям. К счастью, один абзац они так неудачно сократили, что каждому было ясно: выше была явно положительная оценка, тщательно вычеркнутая.
Я была начинающим литератором и просто не знала, что нужно прочесть верстку, даже, кажется, не знала, что такое верстка. Когда журнал вышел, пришла, мало сказать, — в отчаяние. И вот случайно в редакции газеты «Радянське мистецтво», кажется, так называлась сегодняшняя «Культура i життя», в коридоре сталкиваюсь лицом к лицу с Некрасовым. Не очень задумываясь над тем, что делаю, я подошла к нему и, немного заикаясь, проговорила:
— Вы — Виктор Некрасов? А я — автор рецензии в «Днiпрi»…
Сказала и осеклась. Некрасов делает ужасно грозное лицо, а в глазах — смех.
— Что же это они вас, уважаемый автор, так плохо отредактировали?
Я пытаюсь что-то объяснить, сбиваюсь, а он, добродушно улыбаясь, говорит:
— Да что вы оправдываетесь? Каждому всё ясно… В будущем не будьте лопухом…
С этого дня началась наша дружба. Долголетняя. Чего греха таить, бывало, что он загонял меня в угол, добродушно подтрунивал надо мной, и кончались подобные диалоги ставшим уже привычным: «Да что вы оправдываетесь!»
Всем, знавшим Некрасова, хорошо известна его привязанность к матери. Думаю, что секрет нашей с ним долголетней дружбы в том, что подружились наши мамы. Не могу похвастать тем, что ему всегда было интересно со мной. Не обольщаюсь. Но я была чем-то связана с Зинаидой Николаевной, и, по-своему, он в течение многих лет относился ко мне с исключительной теплотой. Теплыми были и полученные мной от него, уже из Парижа, из эмиграции, письма.
Не помню, в каком году это было. Я не в ладах с датами. Вика с Зинаидой Николаевной только что вернулись из Ленинграда, где должны были снимать по его сценарию фильм. И ничего из этого не получилось, только было очень много обидного и горького.
За столом собрались друзья. Зинаида Николаевна наивно рассказывает нам, как хорошо провели они в Ленинграде время:
— Нас с Викочкой все очень хорошо принимали, и мы так веселились…