— Слушаю вас, — как можно вежливее сказал я.
И тут, не входя даже, он сообщил, что недавно с семьей приехал в Киев, поселился в нашем доме, и так как у него есть сын приблизительно моего возраста, он поинтересовался у Герасима, у кого здесь, в доме, есть интеллигентные дети. Герасим и направил его к нам, в семнадцатую квартиру. Эта фраза мне тоже не понравилась — «интеллигент» было тогда словом ругательным.
— Так вот, можно ли моему сыну Ясе к вам придти?
Я сказал, что можно, и он в тот же день пришел.
Друг другу мы не понравились. Мне он показался излишне вежливым, воспитанным, с притворной, неестественной улыбкой. Для него же, как выяснилось потом, я оказался слишком развязен и болтлив.
Мы минут десять постояли на балконе, рассуждая о красотах Киева и его достопримечательностях. Было нам лет по пятнадцать, ходили мы в коротких штанишках и сандалиях, и бронзовый цвет моих колен определил следующую тему — Крым, откуда я только что приехал. Выяснилось, что в Крыму Яся никогда не был, а я каждое лето отдыхал в Алуште, что плавать он не умеет, — у них в Енакиеве, на Донбассе, откуда он приехал, речки нет, — стало ясно, что говорить больше не о чем. Так и не перейдя на «ты», мы расстались.
Что может быть бессмысленнее искусственных знакомств, — подумал я и вскоре об этой встрече просто забыл.
Через месяц-другой, когда все мальчики моего возраста готовились к вступительным экзаменам в профшколу — была тогда такая промежуточная трехлетняя институция между семилеткой и вузом, — ко мне забежал вдруг Яся — нет ли у меня угольника?
Пока я искал угольник, завязался разговор — сначала о профшколах (он поступал в торгово-промышленную, а я в железнодорожную, строительную), — выяснилось, что ни то, ни другое нас не интересует, а любили мы…
Как ни грустно в этом признаться, но оба мы относились не к разряду драчливых забияк, а любили Жюль Верна и Луи Буссенара, книги о приключениях и путешествиях, я к тому же собирал марки и кормил дафнией двух рыбок, живших в банке от варенья, а он увлекался географией и склонен был к литературным упражнениям.
Географией когда-то и я увлекался и, когда учился в старшем подготовительном классе гимназии Хорошиловой, добился разрешения ходить в первый класс на уроки географии. Добытая мною тогда «Новая карта Европы» с расчлененной Австро-Венгрией и впервые появившимися Польшей и Чехословакией, сразу же привлекла внимание Яси, и, думаю, именно она послужила первым толчком к нашей последующей дружбе.
Думаю, эта дружба была самым светлым пятнышком моей жизни. В ней не было никакой корысти, просто мы не могли друг без друга, каждый из нас был составной частью другого.
Возраст… Абсолютная безмятежность. Как и на что живем — чёрт с ним! Родители где-то работают, что-то зарабатывают. С голоду не умираем. На дворе — нэп, всё дорого, но всё есть. Видимость какого-то благополучия. По сравнению с предыдущими годами — шик, блеск! На углу Крещатика и Фундуклеевской есть даже казино, — чем не Монте-Карло! — а в кино заграничные фильмы — смотрим, как на Западе разлагаются, немного завидуем, но гордимся, что у нас этого нет — мы строим новую жизнь. В истинность социализма верим, хотя не очень понимаем, что это такое, но все трудности преодолеть готовы. Мы искренние, чистые, честные, к тому же нам шестнадцать-семнадцать лет — лучший из всех возрастов.
И решили мы с Ясей издавать собственную газету. Причем не обыкновенную, а газету будущего. Называлась она «Радио», и события, описанные в ней, происходили в… 1979 году! Почему именно этот год — не помню, но разнообразие их и неожиданность были потрясающие.
Был ли это первый самиздат? Нет. Еще в школе мы с друзьями — было это в 1923 году, а нам по двенадцать лет — издавали — нет, не газету, а журнал. Назывался он почему-то «Зуав» — потом, очевидно, из патриотических побуждений переименован в «Маяк», и вышло, если не ошибаюсь, пять номеров. Один из них, спаренный (№№ 2 и 3), хранится у меня в Париже, другие — у моего живущего сейчас в Ленинграде сверстника по имени Шура.
Журнал во всех отношениях был аполитичный. В основном приключенческий. А ля «Всемирный следопыт». Состоял из начал так никогда и не законченных романов с захватывающими названиями: «В стране браминов», «Остров в огне», «Тайна бандитов», «Приключения трех моряков», «Дуэль», «Приключения Фрикэ Легира», ну и всякие — «По белу свету», «Война и техника», «Забавный уголок»…
На обложке моего спаренного номера изображен французский бородатый зуав, в феске и красных шароварах, над ним — два пересекающихся знамени — красное и трехцветное французское (общество «Дружбы», что ли?), шпага и винтовка. Под заголовком написано: «Еженедельный журнал, 5 апреля 1923 года».