Военные группы охотников-собирателей обычно насчитывали не более тридцати человек, а войны были эпизодическими и непродолжительными. Она должна была быть непродолжительной, поскольку в ней участвовали практически все здоровые взрослые мужчины общины, а если они уходили в поход, то семьям не доставалось ни мяса, ни рыбы. Поэтому перед началом нападения мужчины отправлялись на охоту, чтобы обеспечить семью пищей на время отсутствия, но она должна была быть короткой. Гат утверждает, что в войне, в которой участвовали все взрослые мужчины, при неудачном исходе вооруженного столкновения могла погибнуть большая часть взрослого мужского населения. Наибольшая смертность практически никогда не наблюдалась во время генеральных сражений, которые часто прекращались при первой же жертве. Напротив, наибольшее число погибших приходится на внезапные засады. Элемент внезапности мог привести к разгрому и резне с последующим включением большинства женщин и детей побежденных в состав победителей. По доле погибшего населения эти эпизоды в наше время превзошли только геноциды, в которых также уничтожались женщины и дети. Однако это были достаточно редкие события, не характерные для обычных стычек аборигенов.
Ричард Г. Кимбер приходит к выводу, что «аборигены, по-видимому, не отличались от других народов Земли тем, что, несмотря на в целом гармоничную ситуацию, конфликты все же случались». Он также подчеркивает, что европейские поселенцы в Австралии совершили гораздо больше массовых убийств аборигенов. Ллойд Уорнер предположил, что смерть молодых мужчин позволила сохранить полигинные браки. Мир привел бы к серьезному конфликту между изголодавшимися по сексу молодыми мужчинами и вождями кланов, которые, как правило, имели более одной жены. Полигиния была распространена среди австралийских аборигенов, но не встречалась у большинства других охотников-собирателей. Кэрол Эмбер и Мелвин Эмбер согласны с Гатом в том, что австралийские аборигены были довольно воинственными, как и рыбацкие общины северо-запада Канады, что объясняется закреплением поселений вокруг естественных гаваней, которые создавали здоровый профицит. Калусы из южной Флориды представляли собой более экстремальный пример воинственной рыбацкой общины, совершавшей масштабные рабовладельческие набеги и способной содержать триста постоянных воинов.
Дуглас Фрай и Патрик Сёдерберг проводят более широкое глобальное исследование двадцати одного простого общества охотников-собирателей. В двадцати из них медианный уровень летальности за период от одного до трех лет составил всего три случая. Из этих инцидентов в 64% случаев один убийца и одна жертва - убийство или драка. Лишь в двенадцати случаях из этих двадцати группировок были убиты представители другой группировки. Таким образом, войны между группами были редки, а убийства - более распространены. Ни одна из этих двадцати групп не была австралийской. Исключительной была двадцать первая группа. На ее долю пришлось не менее 76% (тридцать восемь из пятидесяти) от общего числа межгрупповых споров, и это при семи сериях связанных между собой убийств, тогда как на долю остальных двадцати групп пришлось только две серии убийств. Девиантной группой оказались тиви из северной Австралии. Таким образом, коренные жители Австралии были достаточно агрессивны, в то время как в других местах охотники-собиратели воевали редко или не воевали вообще. Возможно, причина в том, что это были клановые общества, порождающие более крупные социальные единицы, резко отграниченные от других кланов. Гат опроверг утверждение Руссо о том, что первобытные народы по своей природе были мирными, но он не показал, что они были очень воинственными. Войны были редки.
По рассказам антропологов, живущих во внутренних районах Новой Гвинеи и не имевших контактов с белыми людьми, некоторые ранние войны были на редкость смертоносными. Мужчины двух групп встречались на поляне, , иногда по предварительному соглашению, и вставали в параллельные линии лицом друг к другу, находясь на расстоянии выстрела из лука или метания копья. Они кричали и размахивали оружием, а затем бросали или стреляли. Когда один или, возможно, несколько человек попадали в цель, бой прекращался, мужчины расходились, а жертву уносили в деревню. Ни одна из сторон не была способна к координации действий, необходимой для завоевания другой стороны или захвата ее территории. Рабы были бесполезны в их экономике, а увеличение территории имело лишь предельную ценность. У этих сообществ не было ни мотивации, ни возможности вести войну. Ритуальные бои были способом выплеснуть обиду и продемонстрировать свою честь и храбрость в относительно безопасной обстановке. Агрессивное поведение могло перерасти в насилие, но это ритуально регулировалось, чтобы не допустить того, что можно назвать войной.