Однако главная слабость ацтеков была политической: отсутствие контроля над союзниками и нейтралами. По иронии судьбы, Моктесума в момент прихода испанцев как раз начинал попытки контролировать захваченные города с помощью губернаторов и гарнизонов. Система ацтеков работала хорошо до тех пор, пока Тройственный союз оставался более могущественным, чем любой местный соперник. Но как только испанцы обнаружили военное превосходство, недовольные клиенты и соперники увидели возможность свергнуть своих деспотичных повелителей. Особенно это касалось Тлакскалы, давней соперницы ацтеков, но все еще независимой, но обедневшей. Как и некоторые другие города-государства, они имели более представительные политические институты, и мы знаем, что в них горячо обсуждался вопрос о том, воевать ли с испанцами или вступать с ними в союз. Решающим моментом, вероятно, стало обещание Эрнана Кортеса предоставить им равную долю в добыче. Их туземные союзники, включая 20-тысячную армию Тлакскалы, давали испанцам равные силы в бою и средства для завоевания. Но тлакскальцы заключили договор с дьяволом.
Моктесума, лидер ацтеков, сначала был озадачен действиями испанцев, а затем, похоже, осознал собственную политическую слабость, что, возможно, объясняет его отказ от войны в 1519 году. Его шпионы донесли ему, что к побережью прибывают новые испанские корабли, и теперь было ясно, что его войска понесут огромные потери, даже если им удастся одержать победу. Он подозревал, что это разрушит его репутацию как военачальника, и он, а возможно, и империя будут свергнуты. Без демонстрации неповиновения со стороны своего абсолютного правителя другие ацтеки не имели легитимности, чтобы командовать длительным сопротивлением. Моктесума был вынужден предложить испанцам огромную дань, если они только уйдут, недооценив их амбиции и скупость. Военное превосходство и отход элиты от туземных правителей стали повторяющимися чертами европейских завоеваний. Не имея уз национализма, местные элиты оценивали силу европейцев по сравнению с местными правителями и становились на сторону того, кто, по их мнению, победит. Если кто-то из правителей вставал на сторону европейцев, то победа была за ними.
Однако и в 1519-21 гг. не обошлось без непредвиденных обстоятельств. Испанцы были практически уничтожены при попытке бегства из Теночтитлана 30 июня 1520 г., когда Кортес потерял более шестисот испанцев и несколько тысяч своих местных союзников. Затем в сентябре 1520 г. оспа поразила коренное население, не имевшее иммунитета, которым обладали выжившие взрослые испанцы, что укрепило у местных жителей ощущение непобедимости испанцев. Эпидемии оспы, кори и гриппа, а также последовавший за ними голод в следующем году подорвали моральный дух и сопротивление ацтеков. Среди жертв оспы оказался и преемник Моктесумы, Куитлахуак, проявивший некоторую стойкость. Население страны продолжало сокращаться: с 10-15 млн. человек в 1519 г. до 1 млн. человек столетие спустя. Так что если не Кортес, то другой испанец, а если не испанец, то англичанин или француз. Отныне европейцы шли по пути убийств.
Испанское завоевание майя шло гораздо медленнее и продолжалось более двух столетий, что было связано с раздробленностью майяских полисов в этот период и их способностью отступать в местности, для которых испанские терции и лошади были непригодны. Были найдены союзники из числа коренного населения, но европейские болезни вновь оказались самым смертоносным оружием, поскольку у майя тоже не было иммунитета.
Доколониальные империи: Инка
В Южной Америке мы знаем об инках меньше, поскольку у них не было письменности, но устные предания, саги и ранние испанские источники дают много информации. Моими основными источниками были Мария Ростворовски де Диес Кансеко, Теренс Д'Альтрой, Гордон Макьюэн и Фернандо Сервантес. Инки возникли как крошечное королевство в бассейне Куско в XII веке, защищаясь от соседних чанка, затем перешли к набегам и, наконец, подчинили их. Затем они расширились. Каждый правитель, сапа-инка, должен был расширять империю и демонстрировать военные успехи как доказательство своей пригодности к правлению - обычная мотивация для монархов. Но более личная мотивация войны вытекала из обычая раздельного наследования при престолонаследии. Новый сапа-инка избирался теми, в ком было больше всего королевской крови по материнской и отцовской линиям, но он наследовал только должность, титулы и управление армией. Его предшественник, хотя и умерший, сохранил все богатства, приобретенные за время своего правления, которые теперь контролировались и управлялись его кланом. Поэтому новый сапа-инка был мотивирован и способен вести войну.