Главной военной угрозой стала вражда между демократическим капитализмом и государственным социализмом, и вскоре обе стороны уже вооружались ядерным оружием. С некоторыми перепугами на этом пути господствовало взаимное сдерживание. Реймонд Арон выразил парадокс холодной войны как "мир невозможен, война невероятна": хотя Советский Союз и Запад имели несовместимое видение мира, они вряд ли рискнули бы пойти на ядерную войну. Холодная война также добавила новые механизмы обеспечения безопасности. На Дальнем Востоке американское военное присутствие превратилось из умиротворения Японии в ее защиту от государственного социализма. НАТО также превратило США в защитника Западной Европы от любого советского наступления. Варшавский договор преследовал параллельную цель в Восточной Европе. Взаимное экономическое сотрудничество в Европе переросло в Общий рынок, а затем в Европейский союз, первоначальная цель которого заключалась в том, чтобы удержать Германию и не допустить Советский Союз. Эти институты действительно обеспечили стабильность, мир и масштабное экономическое развитие в Европе и (после войн) в Восточной Азии. Европейский континент, который на протяжении тысячелетия был самым воинственным, теперь стал зоной мира.
Когда в 1989-1991 гг. распался Советский Союз, это было связано не столько с военной мощью США, сколько с широтой их альянсов, экономическим и технологическим превосходством. Но об этом вскоре забыли, и США стали чаще прибегать к военным интервенциям для обеспечения своих интересов за рубежом. Это оказалось гораздо менее успешным, поскольку война редко является рациональным инструментом политики.
Либеральные оптимисты справедливо отмечают, что в этот период уменьшилось количество межгосударственных войн. Они предполагают, что относительный мир, продолжающийся уже более семидесяти лет, может, наконец, направиться к кантовской идее вечного мира. Оптимизм понятен в недавней Западной Европе, где после 1945 года война была практически ликвидирована, но только за счет исключения из этой зоны бывшей Югославии и Украины. Полномасштабное вторжение России на Украину в 2022 г. разрушило эту европейскую самоуверенность (см. главу 15). Странно и то, что среди четырех оптимистично настроенных либералов три гражданина США (Мюллер, Гольдштейн и Пинкер) и один израильтянин (Гат, майор армии), учитывая, что их страны являются одними из немногих государств, все еще ведущих войну. Оптимизм Мюллера касается сорока лет после 1945 года в развитых странах, он добавляет, что негативная память о "двух великих исключениях", мировых войнах, послужила сдерживающим фактором для новых крупных войн. Гат называет это "долгим миром". Он оптимистично смотрит в будущее, но разумно воздерживается от прогнозов вечного мира, перечисляя некоторые пути, по которым люди могут снова скатиться к войне. Голдстайн считает, что сокращение числа межгосударственных войн имеет глубокие корни и обусловлено восемью причинами, которые вряд ли можно обратить вспять: окончание холодной войны, доминирование США, глобальная экономика, распространение прав человека, распространение демократии, расширение участия женщин в политике, распространение неправительственных организаций, а также растущие возможности разрешения конфликтов, включая миротворческие операции ООН, которые, по его мнению, внесли наибольший вклад в недавний спад. Два из этих восьми пунктов - глобальная экономика и демократия - повторяют теории девятнадцатого века, но большинство остальных - это более поздний рост международных и транснациональных институтов. Голдстайн считает, что международная дипломатия, возглавляемая ООН и США, постепенно приводит к миру во всем мире. Он считает, что американские войска подобны "голубым каскам" ООН (миротворцам), которые "подвергают себя опасности, чтобы сохранить мир, создать условия для политического и экономического прогресса, быть дипломатами и воспитателями, а не просто "грубиянами". Вашингтонские оптимисты считают такую политику вполне осуществимой, как и солдаты, отважно пытающиеся ее реализовать. Высоко оценивая их усилия, я скептически отношусь к их успеху, а иногда и к целям их правителей.
Данные о войнах после 1945 года
Для последнего периода уже не существует проблемы неучтенных малых кампаний, хотя данные о гибели мирного населения остаются проблематичными. Основные источники данных до 2015 года удобно обобщены в Интернете Максом Розером. Количество межгосударственных и внегосударственных (в основном колониальных) войн значительно сократилось. Колониальные войны сократились практически до нуля, поскольку в результате освободительных войн колонии превратились в независимые государства. Можно было бы предположить, что это приведет к росту межгосударственных войн, поскольку число государств - членов ООН увеличилось с 51 в 1945 г. до 193 в 2020 г., но произошло обратное - межгосударственных войн стало меньше, что является очень позитивным признаком. Действительно, королевства не исчезли, а некоторые из них возродились. Так, Джоэл Мигдал поставил противоположный вопрос: "Почему так много государств остаются нетронутыми?", несмотря на их частую неспособность дать результат. Фазал выделяет всего девять исчезнувших королевств с 1945 года, и только одно из них стало результатом войны. Остальные были такими, как Германская Демократическая Республика, Советский Союз и Югославия. Исключением стало вторжение Саддама Хусейна в Кувейт, да и то оно оказалось временным. Фазал связывает конец смертности государств с глобальным укреплением нормы, запрещающей завоевания, что и подтвердило исключение, поскольку Саддаму было противопоставлено вторжение под эгидой ООН, восстановившее независимость Кувейта. Соединенные Штаты часто вторгались в государства, но поглощение никогда не было целью - целью было изменение или укрепление режима. За исключением США и России, было мало войн между государствами с крайне неравными силами, традиционно являвшимися главными убийцами королевств. Наиболее позитивным аспектом периода после 1945 года стало то, что один из четырех типов войн - завоевательные войны с последующим прямым имперским правлением - казался устаревшим - по крайней мере, до тех пор, пока Владимир Путин не нацелился на это в своем вторжении на Украину в 2022 году. И это также выявило слабость ядерного сдерживания, которое бессильно остановить крупную обычную войну, если агрессор решит прибегнуть к ядерному варианту.