Принуждение со стороны группы сверстников было более эффективным, чем принуждение со стороны офицеров, хотя солдаты подчеркивали, что офицеры, ведущие с фронта, заставляли своих подчиненных идти вперед. Но репутация труса преследовала солдата и его семью даже в мирное время, учитывая комплектование подразделений из отдельных населенных пунктов. В письмах постоянно звучала фраза "Смерть перед бесчестьем". Солдат из штата Огайо писал, что трясся как лист перед своим первым сражением, но решил "выполнять свои обязанности как мужчина, пусть последствия будут любыми. Я лучше умру как храбрый человек, чем буду носить имя труса". Ветеран из Нью-Йорка, провоевавший два года, ответил своей сестре: "Ты спрашиваешь меня, не тревожит ли меня мысль о смерти. Я отвечу, что не хочу умирать... но у меня слишком много чести, чтобы оставаться в стороне, пока другие идут вперед. Я сама большая трусиха, как никто другой, но дайте мне мяч [пулю] раньше труса, когда все мои друзья и товарищи идут вперед". Это были не силы тесных первичных групп на разрозненных полях сражений ХХ века, а давление более крупных групп в одной из последних войн, которая велась в длинных, плотных рядах.
Геттисберг представлял собой большое поле боя площадью более 11 000 акров. Линии наступления конфедератов растянулись на восемь километров по большой дуге через поля, леса, невысокие холмы и обрывы. Полк сражался в двух-трех линиях, за которыми располагались резервы. Бежать из боя было рискованно, так как военная полиция в тылу расстреливала дезертиров, а резервные подразделения, сковывающие распадающуюся линию, собирали отставших и пресекали бегство. Но в лагере и на марше наблюдение было затруднено, а до дома было недалеко. К концу января 1863 г. из армии Союза дезертировало 185 тыс. человек, которые не столько бежали, сколько ушли. Были и "отлынивание" на марше, и "французский отпуск" (возвращение домой без разрешения на несколько дней), и долгосрочное дезертирство. Многим солдатам Конфедерации не хватало обуви, одежды и продовольствия, и они не могли выдержать изнурительный график марша, которого требовала стратегия Ли. Другие откликнулись на душераздирающие призывы своих семей вернуться домой. По оценкам Ли, в битве при Антиетаме отсутствовала одна треть его войск. Официальные оценки дезертирства составляли 10-15% среди конфедератов и 9-12% среди солдат Союза, но эти цифры считаются слишком низкими. Очень немногие дезертиры руководствовались моральными соображениями, гораздо чаще ими двигал страх и недовольство суровой армейской жизнью. При наличии возможности многие дезертировали. Если бы была возможность, многие бы дезертировали.
Заключение
В армиях времен Гражданской войны царили хаос и страх, а не героизм и моральные устои. Идеологически шестая заповедь была сведена на нет верой в то, что это справедливая, даже божественно санкционированная война. Идеологическая приверженность трансцендентному делу была самой важной причиной вступления в ряды добровольцев, и она сохранилась как мотив, хотя и ослабла до чувства долга, сфокусированного на твердой решимости выполнить работу. Призывники были менее привержены своему делу. Почти все они были разочарованы по мере затягивания войны. То, что они продолжали воевать, объяснялось принуждением: армейской дисциплиной и наказаниями, моральным принуждением со стороны близких товарищей, физическим окружением на поле боя. Склонность к насилию подстегивала некоторых, но еще большее количество людей получало прилив адреналина, вызванного гневом. Такое сочетание порождало отвагу, вытесняя страх на второй план. Солдаты относительно легко убивали, когда в них стреляли, когда им приказывал рутинный, принудительный авторитет, когда на них оказывали моральное давление товарищи или когда они были преданы делу. Их готовность убивать, подвергаясь значительному риску, была обусловлена не человеческой природой, а социальным давлением, общественным авторитетом, общественно-политической идеологией. Эмоциональное истощение было универсальным последствием для выживших. И все же большинство солдат с обеих сторон были мужественны в своей мрачной решимости продолжать сражаться и довести дело до конца.