Изменение климата пока не привело к непосредственным войнам, хотя устойчивая локальная засуха предшествовала гражданской войне в Судане и Сирии. Но если лидеры не договорятся о снижении выбросов парниковых газов, то насильственные конфликты за сокращающиеся ресурсы будут нарастать. Бедные государства не в состоянии принять дорогостоящие меры или обеспечить их выполнение, им не хватает военной мощи, чтобы бросить вызов более привилегированным государствам, поэтому призраком могут стать не межгосударственные войны, а массовые потоки беженцев, беспомощно бьющиеся о защитные стены богатых, привилегированных стран. Массовое вымирание людей можно представить себе легче, чем войны. Одним из постапокалиптических сценариев может стать сокращение численности населения планеты вдвое в результате геноцидов, пандемий или голода, что может привести к эре сокращения выбросов для оставшихся в живых. Однако существует и более радужный сценарий. Любой успешный глобальный ответ на изменение климата должен быть достигнут путем масштабного международного сотрудничества. Побочным результатом этого станет снижение вероятности войн между странами. Возможно, путь к вечному миру Канта лежит через борьбу с изменением климата.
Раймон Арон видел только два пути к миру во всем мире: универсальное государство или международное правовое государство. Возрождающийся национализм сегодня отдаляет нас и от того, и от другого. Оптимистично настроенные либералы видят глобальный цивилизационный процесс. Они могут согласиться с тем, что он идет медленнее и неравномернее, чем предполагалось вначале, но нынешние исключения они рассматривают как всплески в долгосрочной перспективе. Но история войн свидетельствует о том, что периоды войны чередуются с периодами мира. Вероятно, так будет продолжаться еще долгое время. Недавний российский империализм потряс мир, заставив его осознать, что даже в Европе война не умерла. Мы не можем объяснить войну или мир, опираясь на такие универсалии, как человеческая природа или сущностная природа обществ, как это делали исторические пессимисты. Мы также не можем поддержать эволюционные теории возникновения мира или реалистические теории, предполагающие, что рациональный расчет шансов определяет решения о войне и мире. Это, конечно, неопределенный финал, но войны всегда были результатом непредсказуемых человеческих решений, которые могли бы пойти иначе и могут пойти в будущем. Хотелось бы разделить оптимизм либеральной традиции. Гольдштейн заключает: "Сегодня, шаг за шагом, мы вытаскиваем наш грязный, изрядно потрепанный мир из канавы войны. Мы избежали ядерных войн, оставили позади мировую войну, почти уничтожили межгосударственную войну и свели гражданские войны к меньшему числу стран с меньшими жертвами. Мы почти у цели".