Политическая власть: Чье решение?
Большинство решений о войне, независимо от того, принимаются ли они представительной демократией, олигархией, монархией или диктатурой, принимаются небольшой группой правителей, советников и других влиятельных лиц, а иногда и одним монархом, диктатором, премьер-министром или президентом. Демократии во внешней политике очень мало. Крайний потенциальный случай, который, к счастью, еще не реализован, - единоличное право американского президента выпустить ядерные ракеты, способные уничтожить мир. Это можно сказать и о Путине, и о Си. Недавним примером последовательного единоличного правления Соединенных Штатов был Джордж Буш-младший. Его личное стремление к войне в Ираке обсуждалось в главе 14. Решения принимались правителями и их приближенными, а не нациями или капиталистическим классом, исключение составляют влиятельные колониальные банкиры и купцы, представители оружейной промышленности и медиабароны. Большинство капиталистов предпочитают вести бизнес в мирных условиях, но они быстро приспосабливаются к способам извлечения прибыли из войны. Как я показал в главе 10, вопреки мнению большинства политологов, современные представительные демократии не менее склонны к войне, независимо от того, была ли это война против других демократических государств, если учесть все их небольшие колониальные войны и прямую демократию, характерную для многих коренных народов. В идеале демократия должна иметь значение, но на практике принятие внешнеполитических решений не слишком демократично.
Люди редко становятся виновниками войн, но не потому, что они добродетельны, а потому, что они почти не заинтересованы в них в любом смысле этого слова. Они не видят, что на карту поставлены их личные интересы, и не интересуются иностранными делами. Представительная демократия включает в себя сотни выборных лиц, заседающих в парламентах и принимающих законы. Однако их переизбрание зависит от их избирателей, и поэтому они зеркально отражают отсутствие интереса к внешней политике. Например, в Конгрессе США мало кто из представителей и сенаторов проявляет интерес к внешней политике. Они оставляют ее комитетам по иностранным делам. Если их председатели и уважаемые члены комитетов согласны с администрацией, то внешняя политика проводится "резиновым штампом", если только не вмешиваются влиятельные группы интересов (или грубое нарушение прав человека не провоцирует их на морализаторскую риторику). Именно поэтому голосование в Конгрессе за войну в США было таким однобоким. В этой стране множество аналитических центров дают свои рекомендации, но голосование в Конгрессе свидетельствует о том, что диссонирующие советы игнорируются.
Конечно, общественное мнение играет определенную роль в большинстве современных обществ (реже - в больших исторических обществах), но, как правило, оно в определенной степени манипулируется политическими лидерами, укоренившимися группами корыстных интересов и медиабаронами. В условиях обострения геополитических отношений конфликты становятся нормализованными, а внешние угрозы - "национализированными", в том смысле, что общество, не обладающее достаточными знаниями в области внешней политики, можно довольно легко убедить в том, что на кону стоят национальные интересы, как утверждают его лидеры. По мере приближения войны и ее начала обычно возникает менталитет сплочения вокруг флага, который длится достаточно долго, чтобы убедить лидеров в том, что общество действительно хочет войны. Иногда в результате возникает сложное взаимодействие между лидерами, корыстными интересами, СМИ и общественностью, но инициатива в принятии решений практически всегда остается за лидерами.
Демократия - желательная система для решения внутренних вопросов, в которых заинтересован народ. Но демократия не оправдала себя при принятии решений о войне и мире. Народ мало что знает о "враге", кроме того, что ему говорят правители. В прошлом люди воспринимали войну как защиту своего господина или монарха. Повиновение было их долгом, подкрепленным институционализированными ритуалами и принуждением. Сегодня люди часто отождествляют себя с нацией и ее правителями, поэтому их можно убедить, что даже агрессивная война - это самооборона или что враг - это зло. Американцы на какое-то время и россияне в условиях жесткой цензуры поддержат войну, объявленную самообороной или добром против зла, а лидеры неизменно утверждают и то, и другое.