Грюэн идет на некоторые уступки. Он несколько раз говорит о том, что Рим не потерпел бы угрозы Адриатике. Он согласен с тем, что Пунические войны спровоцировали усиление римского империализма, и согласен с Харрисом в том, что когда сенат принимал решение воевать, он воевал до полной победы, независимо от того, видел ли он на кону жизненно важные интересы или нет, и даже если противник хотел договориться, как это сделал Персей. Груэн приходит к выводу, что окончательная "готовность Рима взять на себя имперскую ответственность... [была] следствием многочисленных индивидуальных решений в отдельных ситуациях, а не грандиозного замысла контролировать Восток". Тем не менее я рассказал о кумулятивном империализме, уровень агрессии которого неуклонно возрастал после завершения имперского контроля над карфагенскими территориями. Карфаген - недостающий игрок в рассказе Груэна.
Римская агрессия проходила разные стадии. Сначала были карательные набеги, которые совершались не только с целью захвата товаров и рабов, но и для наказания непокорных народов и правителей. Римская дипломатия строилась на страхе, внушаемом карательными походами. Поначалу они не предполагали завоевания территорий, а только грабежи и разрушения, чтобы продемонстрировать, что Рим может заставить страдать несговорчивых соседей. Войска поощрялись к грабежам, но их целью было также добиться сговорчивых правителей-клиентов путем смены или ужесточения режима. Таким образом, римские территории, находившиеся под прямым управлением, были окружены клиентскими монархиями, республиками и племенами. Но Рим редко довольствовался косвенным империализмом. Во-вторых, стремясь к более прямому контролю, римляне вторгались на завоеванные территории, устанавливая там римских консулов или размещая советников, а возможно, и легионы для надзора за правителем. Это приводило к более систематическому грабежу и рабству, необходимому для обеспечения рабочей силой горнодобывающей промышленности и сельского хозяйства - основных отраслей римской экономики. Третьим этапом было подавление восстаний, широко распространенных после завоевания. Ключевым моментом было быстрое реагирование, чтобы подавить восстание до того, как оно распространится. В бой бросались местные войска. Если они не справлялись, собиралась большая армия для подавления восстания и установления более прямого правления. Все три типа войн велись в основном на суше. Морская мощь Рима была слабой до тех пор, пока он не взял Карфаген. Основной функцией римского флота было патрулирование побережья и пресечение пиратства.
Теоретически лица, принимающие решения о начале войны, выбирались из числа граждан, служивших в легионах и плативших налоги, - возможно, четверть мужского населения и ни одной женщины. Все остальные не учитывались. Но решения принимались в сенате и народных собраниях. Сенат был доминирующим, и в нем, в свою очередь, преобладали богатые аристократы. Народные собрания также обладали полномочиями, но в них действовала сословно-взвешенная система голосования, при которой предпочтение отдавалось менее состоятельным аристократам, а умеренно обеспеченные классы переписчиков обеспечивали тяжелую и средне-тяжелую пехоту. Это была представительная система, но с сословным перевесом, и большинство руководителей - консулов в сенате и трибунов в собраниях - были аристократами. Жители Рима могли устраивать демонстрации, бунты и забастовки (коллективные шествия за пределы Рима), и у них всегда были единомышленники в народных собраниях, особенно по таким внутренним вопросам, как долги и налоги. Собрания редко оспаривали решения сената о войне, хотя и выражали недовольство по поводу длительных войн. Несколько сенаторов-аристократов несли непропорционально большую ответственность за войны Рима.