Само название, Нисибинские гимны, вероятно, не принадлежит Мальфане, а было условно дано позднее, после формирования «корпуса» гимнов. По мнению Бека, гимны этого собрания создавались Мар Афремом на протяжении всей жизни, хотя хронология его сочинений не всегда ясна. Гимны с I по XXI, вероятно, были написаны между 359 и 363 годом (годом прихода к власти Юлиана Отступника). Гимны с XXV по XXX скорее всего были написаны в 370-е годы в городе Эдесса. Остальные гимны были созданы в Эдессе в последние годы жизни, став, вероятно, самым зрелым и совершенным сочинением Мар Афрема. Таким образом, выбранные нами гимны принадлежат к числу самых ярких творений «сирийского Данте», хотя хронология всех прочих сочинений Мар Афрема также должна быть исследована.
К сожалению, в современной России почти нет предпосылок к созданию капитального научного перевода корпуса сочинений Мар Афрема Нисибинского. И даже если поставить задачей перевод отдельных произведений, то поэтическая стратегия не вполне ясна. Очевидно, что перевод «размером подлинника», принятый для античной поэзии и оправданный просодической и синтаксической близостью индоевропейских языков (таких, как греческий и латинский, с одной стороны, и славянские с другой) не подходит для семитских языков. Переводчики либо пытаются выбрать метр, близкий по слуховому и ритмическому впечатлению сирийскому стиху (С. С. Аверинцев)[6], либо приближают гимны к мелодике отечественной поэзии XXIX-XX вв., при этом избегая недолжных метрических ассоциаций (прот. Леонид Грилихес), или же идут на смелый эксперимент, вроде перевода виршевым стихом русских духовных сочинений XVII в. (А. В. Муравьев)[7]. Подобным экспериментом является и наш перевод, не претендующий на научность и основанный в основном на переводе П. Фегали.
Каждый из этих подходов может иметь своих сторонников, но поиск подходящей метрической матрицы для такого сложного жанрового образования, как гимны Мар Афрема, нельзя считать законченным. В настоящем переводе мы не претендуем на окончательное решение задачи, но стремимся хотя бы отчасти представить семантическое богатство образности Мар Афрема. Мы сознательно отказались от архаизации в пользу поиска образных соответствий в современном языке.
При этом мы учитывали опыт перевода античных и средневековых авторов, поскольку экзегетическая поэтика Ефрема, то есть мотивация образов библейскими ассоциациями, конечно, ближе к византийской или европейской средневековой духовной поэзии, чем к современной поэзии, даже религиозного содержания. Также мы ориентируемся и на достижения А. В. Муравьева, прежде всего на стремление передать живость и контрастность исторического нарратива в гимнах Мар Афрема.
Чего мы старались избегать – это «эмоциональной эмпатии», которая могла давать свои плоды в романтическую эпоху (лучший ее пример – перевод Одиссеи Гомера В. А. Жуковским), но в настоящее время будет выглядеть как эстетический провал и искусственная консервация пусть даже удачно изобретенных, но не образующих целостного контекста формул. Некоторая эмоциональная монотонность узнается и в поэтических переводах св. Симеона Нового Богослова, выполненных архиепископом Иларионом (Алфеевым), и несмотря на все достижения, в этих переводах чувствует некая недосказанность.
Самое трудное при переводе гимнов Мар Афрема – это передача его стиля. Мар Афрем играет контрастами, перекличками аллюзий на Писание, многозначностью слова, и его стилистическая игра гораздо тоньше, чем у греко– и латиноязычных христианских поэтов, ориентировавшихся на готовые штампы риторики, из которых и слагались жанровые условности. Поэзия на русском и на европейских языках, наследуя античным жанровым канонам, маловосприимчива к такому тонкому стилю, ставящему в тупик любого переводчика.
Надеемся, что наш перевод послужит более глубокому знакомству с наследием великого сирийского богослова, аскета и мистика. Каковы бы ни были недостатки нашего перевода-парафраза, надеемся, что он
пробудит интерес к особенностям экзегезы у Мар Афрема Мальфаны и позволит лучше понять его поэтическое богословие. Такое знакомство с автором, который у всех на слуху, но чье наследие по-прежнему почти недоступно русскому читателю, может дать стимул новым исследованиям и новым, более «отточенным» переводам профессиональных сирологов, а кроме того, вдохновить поэтов на участие в проектах по переводу древней духовной поэзии.
6
С. С. Аверинцев,