Школьных педагогов я просто поставила перед фактом, что мы периодически ездим в церковь, если такие поездки совпадали с учебным временем. Кое-кто пробовал возразить, но веских аргументов не нашлось. Илья учился успешно, а запретить нам верить в Бога не в праве никто. Приняли и смирились. И слава Богу. Впрочем, случись иначе, я думаю, что Господь вразумил бы, и ситуация все равно разрешилась бы положительно.
Одноклассники пробовали было подтрунивать над сыном, они попытались подсмеяться над его религиозностью. Но в то время Илья «болел» мученичеством (я часто рассказывала ему о христианских мучениках, о гонениях на христиан, не только древних времен, но и наших дней, рассказывала ему о печально известном полигоне в Бутово, где захоронено умученное прежней властью священство) и воспринимал собственные трудности и душевные раны от издевок, как некое подобие гонений Христа ради. Он не кричал на насмешников, не вступал с ними в богословские диспуты, но вместе с тем и не стеснялся благословлять свою трапезу в школьной столовой. Как-то раз кто-то сказал ему, что верующие люди — дурачки, поскольку верят неизвестно во что, ведь Бога-то и нет. Илья не стал разубеждать оппонента, только сказал: «Ну-ну, посмотрим, что ты запоешь на Страшном Судилище Христовом».
В то же самое время мальчик никогда не был «фанатиком от религии», он растет жизнерадостным и непосредственным ребенком, играет в игрушки и игры, участвует в конкурсах и карнавалах, которые проводятся в их школе, просто для него существуют некие рамки, за пределы которых он не выходит или, по крайней мере, старается не выходить, поскольку не хочет согрешить.
В тот год я впервые сводила сына на Пасхальную утреню. В том же Высоко-Петровском монастыре. Конечно же, он не смог выстоять всю службу от начала до конца, уснул на лавке под ворохом шуб и пальто. Но к Крестному ходу я его подняла, и мы отправились по московским ночным улицам с горящими свечами и с пением «Воскресение Твое, Христе Спасе...». Илья шел отнюдь не радостный: его разбудили и из уютного теплого местечка потащили наружу, где туман и ветер. Он шел и ворчал, что люди его толкают наступают на ноги, и он, бедняжечка, терпит всяческие неудобства.
Но вот из близлежащей церкви нам навстречу выдвинулся еще один Крестный ход! Оба потока верующих на несколько кварталов слились в единое грандиозное шествие. Какое это было потрясающее зрелище! Сколько священства, сколько хоругвей, икон, свечей, а люди выглядывали из окон домов и махали руками, приветствуя наше шествие. Илюша моментально проснулся и перестал капризничать, происходящее действо заворожило его. Он с интересом и восторгом наблюдал и за дальнейшей службой: по большому пространству храма ходили священники в сияющем облачении, в сопровождении свещеносцев, диаконов и всех поздравляли, всем возвещали: «Христос воскресе!» И мой мальчик тоже громко кричал вместе со всеми: «Воистину воскресе!» Конечно же, сыну очень запомнились и всеобщие разговины после Пасхальной ночи все в той же монастырской трапезной. Сын до сих пор впечатлен той первой своей заутреней, кроме того, тогда он успел пообщаться с настоящими англичанами из Англии и впервые задумался, сколько же людей сейчас встречают Пасху Господню и у скольких христиан теперь «Праздников Праздник и Торжество есть Торжеств». Я же сказала ему, что у него много братьев и сестер, и каждый рад ему и всегда, чем сможет, поможет, иначе просто быть не может, ведь мы христиане, все мы друг другу братья и сестры во Христе Иисусе.
К тому времени наша семья, наконец-то, оказалась в сборе, бабушка продала наш дом на прежнем месте жительства, и мы с Божьей помощью купили однокомнатную большую квартиру, мытарства по чужим людям прекратились. Летом того же года благодетели нашей общины совместно с батюшкой нашли помещение для домовой больничной церкви в местном санатории. В день памяти св. равноапостольной Ольги состоялся малый чин освящения алтаря и храма. Это было три года назад. Батюшка наш к тому времени более или менее оправился от болезни и со рвением приступил к службе. На первом же молебне мой сын, спотыкаясь и заикаясь, тормозя на каждом слове, по благословению батюшки читал Апостол. Бабушки плакали от умиления, а я умирала от волнения и страха за Илью. Так он начал свое послушание при алтаре.