Прощай, рыжий кот
(Наивный роман)
Моему учителю Велло Сааге
Последний день лета
В МАЛЕНЬКОМ ПОСЕЛКЕ НАСТУПАЛА ОСЕНЬ. Ветер приносил из-за дальних холмов песню молотилок. Последний летний день медленно угасал.
В углу стоял тяжелый, видавший виды чемодан. Аарне сел на скрипучий стул, не зная, что еще сделать. Все казалось лишним и ненужным. Прикасаться к чему-нибудь, оставлять еще какие-то следы после себя — зачем?
Вдали гудели молотилки. И этот звук был полон человеческой грусти. В комнате тепло и душно, на окне жужжат мухи. Аарне набросил на плечи пиджак и вышел.
Единственная асфальтированная улица поселка дремала в безлюдной вечерней тишине. Сразу же за маленьким садом начинались поля. Стога сена бросали на них длинные влажные тени.
Аарне никуда не спешил. Шоссе уходило вдаль. Солнце спускалось к горизонту, ветер утих. Страстно, из последних сил, стрекотали кузнечики.
В этот вечер Аарне собирался подвести итог своей жизни и наметить планы на будущее. Просто подумать. И ничего не получалось. Вечер был слишком красив.
В восемнадцать лет так трудно размышлять трезво. И вообще все это немного странно.
Завтра утром автобус повезет его в Тарту. Пройдет всего лишь несколько часов, и Аарне постучится в дверь желтого дома на окраине города, где много маленьких неасфальтированных переулков. На каждой двери красуется большая медная кнопка звонка, если нажать на нее, то можно услышать неожиданно мелодичный звон. Кто-то приблизится к двери — по гладкому линолеуму зашаркают туфли, боязливо щелкнет французский замок. Дверь, однако, откроется не сразу, сначала строгий женский голос спросит: «Кто там?» Аарне назовет себя, замок щелкнет еще раз, и в дверях появится… тетя Ида.
У тети Иды классические черты лица: высокий лоб, прямой нос и так далее… Дама, как говорится, в возрасте… В тридцатые годы нашего века многие с уверенностью отмечали разительное сходство барышни Иды Виксон с Полой Негри. И все же тетя Ида осталась старой девой и таким образом уберегла себя на этом свете от многих неприятностей. Она исключительно порядочный человек, ее черные с проседью волосы старательно собраны на затылке, у нее развито чувство долга и чести, и по вечерам она слушает передачи всех радиостанций подряд.
Итак, тетя Ида откроет дверь.
Аарне уже знает, что условия домашнего распорядка будут предъявлены ему сразу же, как только он войдет в комнату. В десять часов спать, порядочное общество, не набивать рот во время еды, чувство национальной гордости, не врать и не воровать, скромные галстуки, хорошо учиться, не мучить рыжего кота. И тому подобное. Только в этом случае юноша может стать настоящим джентльменом, достойным вновь поднять поверженный флаг эстонского народа.
Если едешь учиться в Тарту, то не стоит надеяться на большой выбор в отношении квартиры и комфорта. Для Аарне, например, единственным прибежищем был желтый дом тети Иды. Между прочим, прошлой весной он чуть было и его не лишился…
Тетя Ида посоветовала Аарне больше не возвращаться к ней, если он не хочет, чтобы она умерла в сумасшедшем доме… Ведь эта нынешняя молодежь… и так далее. Но прошло лето. И все-таки трудно пойти на компромисс.
…Выслушав условия тети Иды, Аарне, разумеется, ответит: «Да». Затем еще несколько раз повторит: «Да». В глазах тети Иды появятся слезы, крупные слезы, ведь она любит Аарне, как родного сына. Она хочет оставить Аарне свой желтый дом, свою библиотеку, свою герань, свои мягкие ковры. И все это потому, что любит его. Настоящего материнского счастья ей не довелось испытать, потому что ее любовь была слишком прекрасна, а любовь земная так безобразна.
Но, быть может, это лишь жестокая насмешка над старой женщиной, у которой время отняло ее идеалы? В наши дни смешно ложиться спать в десять часов вечера. Ведь ни один прожитый день не вернется назад, как можно спать? Все неповторимо: и тени фонарей на сырой земле, и споры юных первооткрывателей, и ветер, завихряющий легкую пыль, и запах влажных волос. Когда-нибудь в будущем мы снова вернемся в страну юности; мы будем гораздо опытнее, мы будем слишком взрослыми, чтобы замечать столь незначительные вещи.
…И общество, в котором вращается Аарне, безусловно, никуда не годится. Ведь именно они — комсомольцы, похитили идеалы тети Иды и развесили их, как мокрое белье, по чужим дворам. Этим растрепанным девчонкам и грубым мальчишкам незнакомо чувство национальной гордости, и во время еды они всегда так плотно набивают рот и так спешат, спешат неизвестно куда, их волнуют какие-то непонятные для тети Иды страсти и идеалы.