Тетя не обратила внимания на его слова и прошептала:
— Ну что ж, Аарне… Мне хочется, чтобы у тебя все было хорошо… Земля зарастет травой… Как все просто, не правда ли?
— Да, конечно… — «Как идиот», — подумал про себя Аарне. — Я должен идти…
— Погоди, посиди еще… Как мама?
— Хорошо.
— Домой ездил?
— Послезавтра поеду.
— Ты, наверное, в университет собираешься?
— Еще не знаю. Может быть, домой. Работать.
— Да, конечно… — сказала тетя. — Да, конечно… На какую работу? Ты же был талантливым… и кем там еще…
Слова о работе сорвались с языка случайно. Но он уже не мог расстаться с этой мыслью. Он стал искать причину в себе и нашел:
— Не такой уж я умный. Я устал. Хватит.
Зашевелилась совесть: «Ты принимал много красивых решений. И всегда они приходили так внезапно».
«Но однажды будет конец, однажды придется стать честным, — ответил Аарне. — Я сам хочу стать человеком… Раньше, чем превращать в людей других…»
«Ты не любил классических решений…»
«Оставь!» — отмахнулся от нее Аарне. Совесть задумалась.
— Да, — повторила тетя Ида. И без всякой связи добавила: — Аарне, твой отец любил эстонский народ. Твой отец был настоящим эстонцем… Помни об этом.
— Да, — Аарне поднялся.
— Посиди еще!
— Нет, спасибо, я должен идти.
Когда он дошел до двери, тетя сказала:
— Прощай. Не… Я тебя всегда… — Она почувствовала, что наплывают слезы, и закрылась простыней.
Аарне вышел из комнаты.
На пороге он ощутил грустный свет вечернего солнца и подумал, что победителя как будто и нет. Он уедет из этого города и вернется лишь тогда, когда… Да, когда? Осенью, когда воздух прохладнее и детство прошло, когда пахнет яблоками?
Рыжий кот валялся на солнце.
— Прощай, — сказал ему Аарне.
Когда он заворачивал за угол дома, ему показалось, что на улице его ждет Майя. Девушка обернулась. Нет, это была не она.
Аарне заметил, что из-за гардин желтого дома кто-то наблюдает за ним. Он выпрямился и, стараясь шагать ровно, пошел прочь.
Долг
(Повесть)
1
ВЕЧЕРОМ ПЕРЕД ОТЪЕЗДОМ я сидел у раскрытого окна, смотрел в сумерки, где цвели желтыми цветами какие-то кусты, прислушивался к шагам, и думал:
ЕЩЕ ПЯТЬ ЧАСОВ, и мы с Малле поедем к морю. В шесть мы встретимся на автобусной станции, так что все остальное может на время катиться ко всем чертям. Мне хочется перемены места, мне надоело видеть все те же дома, все те же лица, все то же небо. Такой молодой, скажете вы, а уже дошел до точки? Но я вовсе не дошел; откуда вам знать, дошел я до точки или нет? Просто я хочу поехать к морю и немного проветриться.
Даже в «Швейке» сказано: «С юных лет ему хотелось перенестись куда-то далеко». Совсем как про меня, хотя у Гашека этот тип был, кажется, ненормальным. Я тоже хочу вышагивать, как какой нибудь первооткрыватель, хотя земной шар уже открыт и, может быть, только где-нибудь в горах или в болоте случайно сохранился какой-нибудь примечательный квадратный метр, «куда еще не ступала нога человека», или что-нибудь в этом роде.
Я не говорю, что мне надоела жизнь, просто мне все опостылело. И еще: когда же мне переноситься-то куда-нибудь далеко? Ведь годы идут, и скоро уже никуда не перенесешься. Начнешь стремиться к тому, чтобы на полке был подсвечник из толстой проволоки, а на стене оригиналы. Вот именно. Пусть даже самая последняя мазня, но непременно оригинал. Как у моего папаши. Он где-то прослышал, что репродукции — это дурной вкус, и теперь приколачивает на стены квартиры всякие натюрморты.
Да, годы идут, и ты даже не заметишь, как станешь конченым человеком. Но даже и тогда тебе, конечно, нет-нет, да и вспомнится все.
Я очень хорошо представляю себе, как там, через дорогу, в комнате, наполненной звуками танго, сидит мужчина и слушает радио. Там-тара-там… rote Laterne, dunkle Gestalten… Да, вот он поднимает голову, его взгляд скользит по обоям, как у молодого орла, и ему вдруг вспоминается что-нибудь этакое: кабальеро танцуют с прекрасными женщинами под оранжевой луной, благоухают лилии или баобабы… страна юности, синяя птица, лазурное море и так далее, и так далее. Жена, конечно, его не понимает и спокойно вяжет чулок; он припоминает, что и раньше она казалась ему мещанкой, дьявольски бесчувственной и тупой. О, зов просторов… Романтик с досадой топает ногой и отправляется спать.