— Почему сразу мудрость? Многие нас будут воспринимать не как великих наставников, а скорее как фермеров. Человечество направляете? А с какой целью? Может, создаете идеальную расу кормовых людей? Вот таких, например, — граф развернул ноутбук, открыв одну из картинок. Оборотень аж жадно хрустнул челюстью, а меж зубов потекла слюна от созерцания прелестей двухсоткилограммовой красотки. — Чем не кормовая особь? Много жира и мяса, и мало шансов отбиться от нашего нападения. Так что готовься, мой кровожадный друг, вот в чем будут нас обвинять.
— Но мы можем подать все по-другому, — вновь возразил оборотень, но Упыритто тут же ухмыльнулся.
— Как бы мы не преподносили себя, как спасителей или наставников человечества, все равно найдутся недовольные и в немалых количествах. А где недовольные, там и распятия, колья, серебряные пули, а учитывая, что в этом случае на нас ополчится половина мира, то к ним прибавятся бомбы, мины и ультрафиолетовые прожектора.
— Граф, я никогда не высказывал сомнений в вашем могучем интеллекте, но мне кажется, что в данном случае вы немного преувеличили, — расстроился Жозе.
— Я скорее преуменьшил, — вампир продемонстрировал еще одну улыбку из своего арсенала, на этот раз способную вызвать зависть у гримера заурядных фильмов ужасов. — И кстати я надеюсь других версий, как облагородить наш образ, у вас нету?
— Есть, — злорадно ухмыльнулся оборотень, стараясь перещеголять своего старшего товарища. — Вот, например, тоже весьма популярная среди людей идея, правда, на этот раз только для нас двоих. Мы изгои!
— Что? — недоверчиво посмотрел на оборотня Упыритто.
— Мы изгои, — повторил Жозе. — Пошедшие против своей крови и своей расы. Отказавшиеся от кровавого прошлого и защищающие обычных граждан от ночных кошмаров.
— Охотники на вампиров и оборотней? — наконец граф понял, куда клонит его друг. — Весьма неплохая идея.
— Именно, — обрадовался оборотень и тут же продолжил. — Нам почет и уважение, а так же можно заодно избавиться от графа Козунского, который не лестно отзывается о вашем стиле. То, что ему восемьсот лет, вовсе не повод считать нас юными выскочками.
— Вот только, — недовольно хмыкнул вампир. — То, что ты предлагаешь, называется "сменить сторону", а не облагородить имидж.
— Но ведь таким образом нас будут считать защитниками добра и справедливости!
— И особенно этому обрадуются мои сородичи, — с максимальным сарказмом, на который был только способен, ответил Упыритто. — Знаешь, мой кровожадный друг, я считаю, что дюжина разъяренных крестьян с кольями в руках вокруг моего гроба выглядят не настолько уж ужасающим явлением, как мой собрат, вдруг решивший заглянуть в гости и поинтересоваться причинами моего поведения. Я, знаешь ли, не бог и не демон, что бы бросить вызов всему моему народу.
— Но мы же вроде как понарошку, — тут же поспешил дать задний ход Жозе.
— А мои сородичи не станут выяснять понарошку или всерьез. Они просто поспешат от меня избавиться, попутно может даже выставив себя истинными охотниками на нечисть. Все-таки идея с облагораживанием имиджа не только у тебя в голове водится.
— Ну, тогда придется пойти по безопасному пути, — тяжело вздохнул оборотень. — Будем делать из нас романтичных героев.
— Не понял! — удивился граф. — Кого будем из нас делать?
— А вот что, — ухмыльнулся оборотень. — Что если мы начнем распространять историю про то, что у тебя когда-то была романтическая любовь, которая изменила тебя настолько, что больше ни о какой крови и речи не идет. А если кто-то чего-то говорит, то это лишь слухи завистников. Девушки точно в такое поверят. Ну, а я напротив стану роковым ловеласом, перед чарами которого не устоит ни одна красотка.
— С такой-то заросшей мордой? — хмыкнул вампир.
— Побреюсь, схожу в салон красоты. Ради светлого будущего можно пожертвовать такой мелочью.
— Светлое будущее? — в голосе графа вновь пробудился сарказм. — Скорее позорное, иначе я его не назову.
— Но почему? — еще больше удивился Жозе такому отпору.
— Потому что твой план сработает только в отношении молодых или не очень молодых, но все же сильно романтических особ женского пола. Эти да, точно перестанут воспринимать меня как источник зла, но вот про остальной контингент ты забыл.
— И неужели найдутся охотники пронзить колом сердце вечного влюбленного?! — оборотень задумчиво почесал заросшее левое ухо.
— Пронзить не пронзят, но на смех поднимут. Еще и пальцем тыкать начнут: "Вон смотри, идет тот кровосос, который из-за бабы уже три столетия сам не свой ходит". По мне уж лучше, что бы святой водой ежедневно поливали, чем слышать такое в свой адрес.