Мойте мылом маму (из хрестоматии на букву М).
Целую Вас.
У меня сейчас (десятый час вечера) в большой комнате сидят двое: один из Ленинграда д-р наук и аспирантка из Харькова. Читают роман. Ленинская читалка. Такая же тишина.
Ее кормила завтраком, обедом, чаем.
Он пьет чай (пришел в 9 вечера). Тишина, тссс…
Итак, прощай и помни обо мне.
Уважаемая Вами Елена Булгакова, Леночка. Кутя — в прошлом.
Малеевка, 2.12.64.
Вот как у нас получается, дорогие Танюша и Сережа, видимся от случая к случаю, от года к году. То Западная Германия, то Снигири, то Англия, то Москва, то Швеция, то Малеевка. Когда столкнешься? Неизвестно. Это вроде как Сергей объяснял мне, почему мать Лильки осталась жива после инсульта, в то время как Шиловский или Мелик погибли[116]. — Понимаешь, у нее всего две извилины, ну как в них попасть?
А у меня без Вас разные события были, как-то: заседание Лит. Комиссии у меня на квартире. Воронков, Симонов, Каверин, Розов[117], Ляндерс. Мило было очень. Я пожалела, что не знаю стенографии — для потомства. Но вообще изобразить все смогу точно, когда в будущем году увидимся. Ведь не может быть, чтобы мы ухитрились встретиться еще в этом декабре — небось, куда-нибудь улетите.
Я — ебж — вернусь в Москву 21-го XII.
Я написала в Гамбург, что в этом декабре не смогу приехать к ним. Они мне ответили, что тогда они приедут. Теперь вопрос, на кот[орый] ты, Сережа, дай мне очень откровенный ответ. М.б. деньги у меня появятся уже и в декабре — либо из Ермоловского театра, либо из Искусства. Тогда все просто для меня. Но если это будет в январе, что всегда надо предвидеть, тогда мне нужно просить в долг до конца января у друзей. Иначе не только устраивать потемкинские деревни для немцев, а и жить до конца янв. будет трудно. (Беру коней на всякий случай, но ясно, что отдам из первых же получений. А они предвидятся несомненно.) Так вот, в состоянии ли ты одолжить мне на этот срок 400 рублей, это мой вопрос к тебе и жду от тебя, Сережа, такого же простого ответа. Тогда придется обратиться к Виталию, если ты не сможешь.
Танечка, напишите мне что-нибудь веселящее. Здесь мертвечина, а не люди. Но зато все подают мне, а не я — кому-либо.
Целую Вас обоих. Ваша Лена.
Малеевка, 11.12.64.
Дорогие Танюша и Сережа, сегодня пришло письмо от Вас. Скоро. Конечно, буду ждать с нетерпением тебя (а м.б. и Туся приедет?) и твою статью. Она меня исключительно интересует.
Если бы Вы захотели, здесь можно и пообедать (в 2 часа) и поужинать (в 7 ч.).
Я из письма Ляндерса узнала, что к нему позвонили и звонят многие из получивших письмо от Симонова[118], благодарят, будут писать. Очень, кажется, был трогателен Яншин[119]. Но вот Леонов, Михалков и Чуковский (последний писал, а те — по телефону) сообщили, что они слишком мало знали М.А. как человека, а как писателя — предоставляют написать критикам о таланте Б-ва, не хотят отнимать у них хлеб. Но это между нами — это мне Ляндерс[120] сообщил по дружбе. Хорошие подлецы.
Здесь встречаю удивительное отношение к Мише — интерес колоссальный!
Кроме того, у меня с собой «Записки покойника», а здесь Бернес[121] с женой и с ними сидит Гердт[122] (Зиновий… не знаю отч.). Они помирают от наслаждения, я им дала почитать.
Итак, до встречи, до личного общения.
Целую Вас крепко. Большое спасибо, что выручили, а то мне пропасть. 30-го приезжают Карик с Алисой[123].
Ваша Лена.
Москва, 14.5.65.
Милые мои Танюша и Сергей, до чего хочется уехать из Москвы, отдохнуть от всех дел, телефонов и даже людей! Ведь я так люблю, когда ко мне приходят, но за этот год план перевыполнен чересчур.
Но когда удастся — не знаю, и иногда «мне щась сдается, що…» никогда.
Пишу лениво, думаю, вот приедут, тогда будем разговаривать.
Сейчас получила из Германии конверт — белый с черной каемкой. Понятно — смерть. Умерла мать Алисы, чудная толстуха, прижавшая меня в первую же минуту к своей груди. Она говорила, что полюбила меня сразу. Мне жаль ее.
Т.к. эти черти удивительно умеют всему придавать красивую форму, то текст, примерно, такой на извещении: Фрау фон Муйяр (она француженка) уснула навеки…
Так что очень прошу, когда я помру, так же написать в Вечерке — уснула навеки.
Дела двигаются, как жернова, кот[орые] крутил Козинцев в Гамлете.
Приходили много раз Ваши кумовья — Абрам Матв. Роом[124] и Ол. Андр. Жизнева[125]. Он хочет делать «Бег». Завтра они уезжают в Коктебель на месяц, и он говорит — буду набрасывать план, привезу, покажу Вам.
116
Видимо, речь идет о Е. А. Шиловском, втором муже Е. С. Булгаковой, умершем в 1952 году и А. Ш. Мелик-Пашаеве, скончавшемся в 1964 году.