Мне стало не по себе.
– Да, конечно. Но считать данные с человеческого тела вряд ли реально.
– У меня есть его тело, – сказала она.
Повисла ужасающая тишина. Глупый, толстый, словно пуля, жук бился головой об абажур на крыльце. Жужжали и другие насекомые, а вдалеке шумело море. Тем не менее тишина походила на кладбищенскую.
Наконец она продолжила:
– Все, что возможно было сохранить, сохранено любыми возможными способами. Я все… – На секунду ее голос надломился. – Я все подготовила. Погибло лишь то, что было им, сеть в мозгу, маленькие синапсы. Любопытно, насколько хрупок человек. – Взяв себя в руки, она снова спросила: – Долго еще, Дерек?
Я прикусил губу и уставился на пол у себя под ногами. В голове все бурлило, пока я обдумывал и отбрасывал значимые факторы, представлял себе проблемы, находил им решение и сводил все к простой непреодолимой преграде – времени. Я мог бы назвать период длиной в десять лет, и этот прогноз все равно показался бы мне по-дурацки оптимистичным.
Но в конце концов я промолчал.
Она ждала. Затем весьма неожиданно весело рассмеялась и вскочила на ноги.
– Дерек, это нечестно! – воскликнула она. – Ты добился фантастических результатов, ты хочешь – и заслуживаешь – отдохнуть и отметить это событие, а я тут достаю тебя вопросами и требую, чтобы ты вытянул ответы из воздуха. Я прекрасно знаю: ты слишком честен, чтобы ответить на мой вопрос, не подумав. Может, тебе нужно произвести какие-нибудь подсчеты. Я держу тебя в забитой барахлом комнате, а ты, наверное, больше всего хочешь на некоторое время выбраться отсюда. Я права?
Она вытянула руку, держа ее очень прямо, как будто собиралась вытащить меня со стула. Нечто, похожее на чистое удовольствие, озарило ее лицо, и, глядя на это, я испытал тот же шок, как когда она сообщила, что ей пятьдесят лет. Она как будто… преобразилась, иначе не скажешь. Сейчас она напоминала девушку на первом в ее жизни балу.
Но эта трансформация продолжалась всего минуту. Ее лицо вновь приняло серьезное и спокойное выражение.
– Прости, Дерек, – сказала она. – Есть… есть кое-что в любви, что я ненавижу. Ты когда-нибудь задумывался, в какого эгоиста она тебя превращает?
Рука об руку мы вышли из дома в летнюю ночь. На небе проглядывал тонкий серп луны, ярко, словно фонари, полыхали звезды. Уже, наверное, в сотый раз я шел по узкой, плохо вымощенной улочке, ведущей от моего временного жилища к гавани. Вот дом Конрада, а там продуктовый магазин и винная лавка; вот церковь с посеребренной лунным сиянием крышей; маленькие коттеджи, выстроившиеся в ряд и обращенные фасадами к морю, где жили семьи рыбаков. А вот – брошенные обломки двухсот семидесяти жизней, на самом деле никогда не существовавших, созданных на заказ, как по волшебству.
Когда мы дошли до пристани, я сказал:
– Наоми, в это невозможно поверить, хоть я и знаю, что это правда. Эта деревня не была фальшивкой, выставочным экспонатом. Она была настоящей. Я это знаю.
Она осмотрелась.
– Да. Она и должна была быть настоящей. Но все, что для этого нужно, – вдумчивость и терпение.
– Что ты им сказала? Ты сказала… кому бы то ни было… «Идите и постройте настоящую деревню»?
– Мне не пришлось этого делать. Они и сами знали. Тебе интересно, как это было сделано?
Она повернулась ко мне. На ее лице, которое я едва различал в тусклом свете, было написано любопытство.
– Конечно, – воскликнул я. – Боже мой! Создать настоящих людей и настоящее место – при том что от меня требуется воссоздать настоящего человека… Разве мне не должно быть интересно?
– Если бы воссоздавать было так же легко, как создавать, – невыразительно сказала она, – я бы не была… одинокой.
Мы остановились возле низкой каменной ограды, протянувшейся от пристани к острым камням небольшого мыса, прикрывавшего пляж, и прислонились к ней. За нами – шеренга домиков; впереди – ничего, кроме моря. Опершись на локти, Наоми смотрела на воду. Стоя ближе, чем на расстоянии вытянутой руки от нее, я оперся о локоть, сцепил руки перед собой и разглядывал ее так, словно до этой ночи никогда не видел. Конечно, не видел.
– Ты боишься утратить красоту? – спросил я. – Тебя что-то тревожит.
Она пожала плечами:
– Ничто не вечно… разве не так?
– Глядя на тебя, начинаешь думать, что вечность существует.
– Нет, нет, – усмехнулась она. – Спасибо за твои слова, Дерек. Пускай я это знаю, пускай я вижу в зеркале, что по-прежнему красива, очень приятно, когда тебя в этом снова убеждают.