В Челябинской области в то время старателей было очень много. Как только началась весна, они уходили на поиски золота. У нас на заводе было несколько ревностных золотоискателей. Еще на полях лежал снег, но им уже не терпелось и они просили дать им отпуск беа сохранения жалования. Удержать их на заводе было невозможно. Это были люди, зараженные страстью золотоискательства, страдающие болезнью особого рода. Мне нередко приходилось разговаривать с ними. Один, питавший ко мне особое доверие, неоднократно предлагал ехать с ним. «Верное место знаю. Может быть, поедете со мной на золотишко. Мно-ого намыть можно», – убеждал он меня.
В сентябре после нескольких месяцев отсутствия я вновь встретил его и еле узнал. Он был оборван, худ, оброс разноцветной щетиной. Мы поздоровались.
– Много намыли? – спросил я его.
– Ошибочку допустил. Надо было левее взять, но вот не догадался. Зря время испортил. Левее оно должно лежать. Некуда ему больше податься. Вот на будущий год туда направлюсь… Может быть, поедете, а?
Таких фанатиков золотоискательства не может сломить никакая неудача.
Доллар на заводской свалке
Среди прибывших в Златоуст на совещание был немецкий специалист инженер Криц. Во второй половине дня, после обеденного перерыва, совещание по себестоимости было продолжено, и перед его началом к директору завода подошел Криц и сказал:
– Я у вас на заводской свалке нашел доллар.
– Вероятно, рубль, – поправил инженера директор.
– Нет, доллар, – повторил Криц и развернул лежавший в руках сверток. В нем был графитовый ниппель – деталь, соединяющая два электрода.
– За этот ниппель вы заплатили фирме Ачесон в Америке доллар, – продолжал Криц. – Рубли я тоже нашел. Вы знаете, что один магнезитовый кирпич в Германии стоит две марки. Магнезитовые кирпичи мы, немцы, покупаем здесь, педалеко от вашего завода, в Садке. Там находится одно из лучших в мире месторождений магнезита. Когда мы отправляем такие кирпичи с одного завода на другой, то каждый фасонный кирпич заворачиваем в бумагу и пакуем в ящики. А там, на свалке, куда вы выбрасываете заводские отходы, я нашел не только много битого магнезитового кирпича, но даже и целые кирпичи.
У нас в Германии весь битый кирпич используется. Мы его измельчаем и вновь пускаем в дело. Ведь магнезит – превосходный огнеупорный материал, как же его можно выбрасывать? Это большое богатство. Конечно, вы очень богатая страна, у вас все есть. Но почему же вы это богатство не бережете?
Тевосян, слышавший этот разговор, обращаясь к директору, спросил:
– Ну, ты и теперь будешь упорствовать, что не можешь сэкономить полмиллиона в год? Да, если вы только явные потери устраните, уже это одно вам больше полмиллиона экономии даст.
Здороваясь со мной, Тевосян спросил:
– Вы как ферросилиций у себя на заводе получаете?
Я начал было рассказывать, но он перебил меня и сказал:
– Это старый способ. Вот здесь в Златоусте директор завода открыл более простой. Он сеет его. Получает от вас ферросилиций и разбрасывает по всей территории завода. По-видимому, ожидает получить хороший урожай. Так, что ли? – обращаясь к красному как рак директору, спросил Тевосян.
Директор молчал. Найденный на свалке ниппель стоимостью в американский доллар, выброшенный на свалку кирпич и разбросанный по территории завода ферросилиций – все говорило об отсутствии на заводе порядка.
– Так сколько же берешься сэкономить в течение года? Я думал записать тебе полмиллиона, но вижу, что мало. Полмиллиона ты можешь сэкономить не думая. Вот что. Садитесь и хорошенько посчитайте, где и на чем можете сократить расходы, потом мы поговорим,
Премия за снижение себестоимости
В то время Серго ввел премиальную систему, в которую входило премирование не только за перевыполнение плапа, но и за снижение себестоимости. Работники производственных цехов получали 10% оклада за каждый процент снижения себестоимости.
Таким образом, действовали два стимулирующих фактора, что оказывало сильное влияние на изучение технологии производства и поиски решений таких задач, которые ранее всеми считались в условиях завода неразрешимыми.
В производстве ферросилиция на заводе первоначально использовался древесный уголь. Доставать его стало трудно, и он был дороже кокса. Количество древесного угля стали сокращать, заменяя часть его коксом, а затем и совершенно от него отказались.
В дальнейшем отказались от использования и крупного кокса, заменив его коксовой мелочью – коксиком.