Завенягин стал ходить по комнате и насвистывать.
– Сегодня же поеду в обком.
Вскоре раздался телефонный звонок. Из Гипромеза передавали, что по правительственному телефону звонил секретарь обкома и спрашивал Завенягина.
Через две недели в Гипромез было направлено с ленинградских предприятий около ста восьмидесяти новых работников. Через три месяца положение с технической документацией было выправлено и в газете «За индустриализацию» появился новый приказ Орджоникидзе, которым снималось наложенное на Завенягина взыскание…
– Абрам Павлович, не поможешь ли ты в одном деле? – спросил я Завенягина, боясь откладывать разговор о гвоздях до утра. – Прошлый раз, когда я был на Магнитке, у проволочного цеха я видел много проволоки-путанки. Не дашь ли ты нам тонн пятнадцать-двадцать, одним словом, платформу такой путанки?
– А зачем она вам понадобилась?
Я рассказал ему историю с гвоздями.
– Проволоку я, конечно, дам, но это не решение вопроса. Как все-таки нам много металла нужно, чтобы насытить страну! Надо новые заводы строить. Еще в Гипромезе мы думали о строительстве завода качественных сталей на бакальских рудах. Надо этот вопрос опять поставить, – проговорил он. – Ну, давай поспим немного, а то завтра голова будет болеть.
В дачном поселке пели уже петухи.
Через неделю из Магнитогорска к нам на завод пришла железнодорожная платформа толстой проволоки. А месяца через два на заводе прекратились всякие разговоры о расхищении гвоздей. А ведь кое-кто из рабочих мог бы стать преступником, и в его документах значилось бы: «Имел судимость».
О шлаке
Шлак из цехов Челябинского ферросплавного завода вывозили в конец заводской территории и там сваливали под откос. Уборка тонны шлака стоила три рубля. Его нужно было погружать на железнодорожные платформы или автомашины, вывозить на свалку и разгружать там. Я решил посмотреть эту свалку.
По огромной шлаковой горе ходило несколько женщин и ребятишек. Они что-то собирали в ведерки и корзинки. Я подошел к ним и спросил:
– Что вы собираете?
– А что, запрет, что ли, какой наложен здесь ходить? – в свою очередь задала мне вопрос одна из женщин, обмотанная платком.
– Запрета нет, просто интересуюсь, может быть, и я вместе с вами собирать буду.
Все засмеялись.
– Уголь для самоваров да утюгов, больше ничего хорошего здесь не найдешь, сколько ни ищи, – произнесла женщина в платке.
Среди шлаковой массы, помимо кусочков древесного угля и кокса, кое-где блестели похожие формой на морскую гальку шарики феррохрома или «корольки», как их называют металлурги.
Самый дешевый сорт феррохрома в те годы стоил несколько более двух тысяч рублей за тонну. Я понимал, что нам следовало бы организовать переработку и сортировку шлака и извлечение из него всех металлических частиц. Но рабочих рук на заводе не хватало. Кроме того, разработка проекта такой переработки, утверждение его, получение разрешения и денег на строительство потребовало бы длительного времени.
«Сколько же пройдет времени, – подумал я, – пока мы практически сумеем решить вопрос?» А хотелось все делать быстро. Почему же не предложить вот им – этим женщинам выбрать весь металл из этой огромной шлаковой горы? Конечно, следует заплатить. Сколько? Рубль за килограмм? Почему рубль? Могут ведь потребовать обоснование. Стало как-то смешно. Обоснование только одно: легко будет считать: десять килограммов – десять рублей, сто килограммов – сто рублей. Завод сможет весь этот металл использовать и тоже будет не в накладе.
Опять, обращаясь к женщинам, я сказал:
– Вы бы лучше вот такой металл собирали вместо угля.
– А на кой ляд он нужен! В бабки, что ли, с тобой играть? Уголь-то я для самовара собираю.
– А я за этот металл заплачу по рублю за килограмм.
Женщина посмотрела на меня с недоверием и сказала:
– А не обманешь?
– Нет, не обману. Соберите побольше, а потом приходите вон в то здание, – и я показал на заводоуправление.
Через две недели секретарь, войдя в кабинет, сказал мне:
– Вас спрашивает какая-то женщина.
– Пусть войдет.
– Он самый и есть, – сказала вошедшая.
– Ну, говорил, что по рублю за килограмм заплатишь? Теперь бери и плати. Я много этого металла насобирала.
Я вызвал Воронова и сказал ему:
– Возьмите под отчет деньги и поезжайте с этой женщиной. Заберите у нее весь феррохром. Взвесьте и заплатите по рублю за килограмм. Заплатите сейчас же, как только взвесите.