Первая же неделя работы показала все преимущества печи, установленной по-новому, и мы провели такие же работы на всех остальных печах цеха.
Но все-таки Муржин кончил плохо. Он увлекся, стал слишком самонадеянным, полагаясь только на свое чутье. Производить необходимые расчеты он не мог, так как не обладал необходимыми знаниями. Не имея ни опыта, ни знаний в области строительства, он взялся со своей бригадой установить на одной из строек стропила. Работу ему поручили, не проверив, в какой степени он подготовлен для выполнения таких работ. Слова Муржина были достаточным свидетельством о том, что он успешно справится.
Муржин взялся поставить стропила в невероятно короткий срок. Он спешил быстрее их установить, но но успела его бригада закрепить поднятые стропила, как сильный порыв ветра опрокинул одну из них, а за ней, как карточный домик, повалились все остальные.
Несколько человек было изувечено. Были и убитые. Муржина, как руководителя работ, привлекли к судебной ответственности. Ему было предъявлено обвинение в нарушении основных правил техники безопасности.
Я не знаю, чем закончился этот судебный процесс – меня в это время уже не было в Челябинске.
Мне было жаль Муржина – это был самородок-алмаз. Если бы только дать ему инженерное образование, огранить его, он блистал бы в технике, как бриллиант.
Позже я встретился еще с двумя такими же яркими самородками.
Один из них работал на металлургическом заводе имени Ильича в Мариуполе. Я забыл его фамилию. Небольшого роста, худенький, ничем с виду не примечательный, с недостающим пальцем на левой руке – его оторвало при взрыве, – он был пиротехником, влюбленным в свою специальность.
В те годы, когда я его встретил, мы только что стали налаживать на заводе отливку крупных слитков весом более ста тонн. Никогда до этого ни один из заводов Советского Союза таких крупных слитков не отливал.
Для нас очень важно было разрезать вдоль первый же отлитый слиток и посмотреть его структуру. Но мы не знали, каким инструментом, на каких станках, используя какие приспособления и устройства, можно было бы провести эту трудную операцию резки.
И вот, когда мы стояли в сталелитейном цехе завода около огромного слитка и тоскливо смотрели на него, не имея возможности предложить что-то разумное и реальное, к нам подошел этот молодой пиротехник. Он, видимо, слышал наш разговор и спросил:
– Как вам требуется расколоть слиток?
Я взглянул на этого молодого с виду парня, с давно не стриженными волосами, торчащими во все стороны изпод рваной кепки. Меня немного заинтриговало произнесенное им слово «расколоть». Термин-то какой-то необычный, не применяемый в металлургическом производстве. Он, вероятно, думает, что разрезать эту махину так же просто, как расколоть деревянное полено.
Паренек поднялся на площадку мартеновских печей и вернулся к нам с куском мела в руке.
– Покажите, как его вам развалить-то требуется.
У меня начинало нарастать раздражение против этого молодого парня, так бесцеремонно вмешавшегося в наш разговор со своими словечками «расколоть», «развалить».
Но я видел, с каким вниманием слушал его начальник цеха, а паренек протянул стоявшему рядом начальнику заводской лаборатории кусок мела и попросил его наметить, как требуется «расколоть» слиток.
Заведующий лабораторией прочертил белую линию по всей длине слитка и, обращаясь к нам, спросил:
– Вот так, что ли?
– Очень хорошо было бы разрезать слиток так, как вы начертили, но как это сделать?
– Ну что же, будет сделано, – сказал пиротехник.
Я не утерпел и спросил:
– Как же вы это сделаете, хотелось бы знать?
– Очень просто: пироксилиновыми шашечками взорву, вот и все.
Позже мне рассказали, что этот паренек просто чародей какой-то. На шихтовом дворе завода находилось много огромных забракованных слитков металла, старых чугунных изложниц, крупных стальных и чугунных деталей машин, вышедших из строя и присланных сюда на переплавку. Одним словом, за многие годы здесь скопился так называемый негабаритный лом.
Загружать его в печи было невозможно – слишком велики размеры. На металлургических заводах такой негабаритный лом обычно разделывают, разрезают на такие куски, которые практически возможно загружать в сталеплавильные печи. Резали металл газовыми горелками – струей пламени. Это была довольно сложная операция, а затраты составляли немалую величину.
– Вы знаете, он нам весь крупногабаритный лом разделал. Разложит свои шашечки, прижмет их куском железа, зажжет бикфордов шнур – взрыв, и слиток или деталь колется так, как он их разметил.