Вероятно, полицейский стал считать – первый, второй, третий.
– Двадцать второй не полный.
«Значит, сорок три человека все же схватили – это половина всей конференции», – подумал я.
Затем раздались шаги многих людей, удаляющихся от здания.
Пошали, что с ними будет?
«Захватили какие-нибудь документы или нет? Представитель партии Адалет, когда делал доклад, в руках держал целую пачку бумаг», – подумал я. И вдруг вспомнил, что на клочке бумаги я тоже делал заметки. Ведь после конференции предстояло сделать сообщение на собрании ячейки.
Где же записка? Вот она. Надо уничтожить. Как? Ведь записку могут найти – соберут даже клочки. И я решил записку разжевать и проглотить – так поступали, как мне рассказывали, старые революционеры.
Ну во г, записка уничтожена.
Я услышал, как дворник стал мести тротуар, а затем голоса:
– Что, никого, что ли, в профсоюзе нет? – спросил кто-то, видимо, дворника, так как шелест метлы прекратился.
– Никого нет. Полиция была здесь – арестовали более сотни, наверное. Какое-то собрание было. Всех забрали, – пояснил дворник.
Видимо, полиция ушла.
Можно выбираться.
Я осторожно выглянул из подвала, осмотрел двор – нигде ни души. Быстро перебежал от подвала до парадного и хотел было сразу же выскочить на улицу.
«Нет, так нельзя, – подсказывал рассудок. – А если у подъезда полицейский и он спросит, откуда я иду – из какой квартиры? Мне нечего ему даже ответить – я не могу назвать ни одной фамилии».
Вместо того чтобы выйти на улицу, я поднялся по лестнице почти до последнего этажа, читая фамилии проживающих.
На мое счастье, здесь была квартира врача, я запомнил фамилию и стал спускаться. Но у подъезда никого не было, и улица была тиха. Быстро пройдя ее, я вышел на Морскую и стал подниматься вверх домой.
…Мать сказала:
– А к нам двое с твоей работы заходили, им какие-то книжки очень нужны были. Я сказала: ну что же теперь делать? Раз нужно, то посмотрите. А ты где целый день пропадал? Верно, и не поел ничего?
– Кто был-то?
Судя по описанию матери, обыск делали свои. В одном из визитеров я узнал монтера, члена нашей ячейки. Значит, о полицейском налете уже известно. Все брошюры и книги, которые могли вызвать подозрения, исчезли.
Я направился к монтеру и, когда вошел во двор, где он жил, увидел у него еще двоих членов ячейки.
– У тебя обыск сделали и у Бутикова тоже. У него пришлось замок сломать – дома никого не было.
– Бутикова забрали, Олю Шатуновскую и еще человек сорок.
– Сорок три человека арестовано, – сказал я.
– Откуда ты знаешь?
Я рассказал, где я скрывался и все, что слышал из своего укрытия.
– Тевосяна не арестовали, а Вираб и Полторацкий даже и не пытались бежать – обоих околоточный признал.
Это случилось в воскресенье, а в понедельник вечером мы встретились с Тевосяном в гимназии, и он рассказал мне о том, как ему удалось избежать ареста.
– Я выскочил через двор на улицу. У ворот стоял полицейский, он бросился за мной, но я свернул на Торговую улицу и вбежал в шапочную мастерскую. Хозяин был армянин, и он вообразил, что начинается резня.
– Скорее сюда, – и он, спрятав меня за перегородку, запер дверь мастерской.
Полицейский не видел, куда я забежал, и через несколько часов, когда все успокоилось, я вышел из мастерской.
Через три дня полиции пришлось освободить арестованных. Никаких компрометирующих документов при них не оказалось, а удостоверения свидетельствовали о том, что собрание было посвящено рассмотрению вопросов коллективного договора и происходило в помещении, арендуемом профсоюзом металлистов.
Участие в забастовках, руководство партийной ячейкой, а позже подготовка к прямой борьбе за захват власти отнимали у меня все время. В конце 1919 года и начале 1920 вплоть до дня захвата власти мне очень часто приходилось видеться с Тевосяном и выполнять самые разнообразные его поручения.
Как-то он меня поймал в рабочем клубе, который в то время был своего рода революционным штабом:
– У тебя паспорт не засвечен?
– Что это значит?
– Ну, в полицию тебя с ним не таскали?
– Нет, а что?
– Нам срочно нужен «чистый» паспорт. Через границу требуется переправить одного парня, примерно твоих лет – с докладом к Ленину направляем. Ты и без паспорта обойдешься – все равно эти паспорта не нужны будут, когда мы власть заберем.
Паспорт я отдал, а 26 апреля – новое поручение: необходимо к границе в сторону Хачмаса направить несколько человек.
Нужно было прервать всю телеграфную и телефонную связь.
Тевосян подробно объяснил задание, которое возлагалось на партийную ячейку телефонной стапции, и назвал лицо, у кого я получу более подробные инструкции.