Я приехал в воскресенье и застал Тевосяна дома. Рассказав ему последние московские новости, я стал расспрашивать, как проходит у него практика и что интересного на крупповском заводе.
– Сам процесс производства стали не представляет большого интереса. У нас технология ведения плавки поставлена лучше, мы грамотно подходим к этому процессу. А вот разливка стали у них организована очень хорошо. Поэтому я решил изучать разливку.
Тевосян, проработавший два месяца до моего приезда на завод, собрал уже обильный фактический материал по разливке различных марок качественной стали.
– В сталеплавильном цехе, где сейчас нахожусь, – рассказал он мыс, – производится очень большое количество самых разнообразных марок стали, разливают их в изложницы различной формы, а слитки отливают различного веса. Из этого цеха стальные слитки поступают и в прокатные цеха, и в кузнечные. Так что учиться есть чему. Что я успел установить, так это то, что для каждого состава стали на заводе выработана определенная скорость заполнения изложниц жидким металлом. Они с определенной скоростью заполняют изложницу и очень медленно – прибыльную наставку. Это ведет к тому, что поверхность стальных слитков у них чистая, а усадочная раковина очень небольшая. Поэтому отходы стали составляют незначительную величину.
Надо иметь в виду также, что стенки изложниц на заводе смазываются специальным лаком и при определенной температуре, слой лака на поверхность наносится небольшой, и когда лак выгорает, то образуется очень мало продуктов сгорания. Это позволяет получать металл без газовых включений. Я попытался систематизировать весь материал по разливке и установить зависимость скорости разливки от химического состава стали и развеса слитков.
– Вот посмотри, – и Тевосян стал развертывать одну диаграмму за другой, составленные им с исключительной тщательностью. Большое количество нанесенных на диаграммах точек свидетельствовало об огромной кропотливой работе, проделанной им в сталелитейном цехе завода.
– А как у тебя с языком? – спросил я ею.
– С языком? – и он улыбнулся. – Ведь я работаю в бригаде на литейной канаве. Если не знать языка, то не поймешь, что кричит крановщик, и он может или ударить крюком крана или опустить изложницу на ногу. Первый месяц трудно было, теперь ничего, лучше стал понимать, и меня понимают. Но приходится каждый день заниматься, без этого нельзя. Я тебе советую первые два-три дня осмотреться, познакомиться с мастерами, а затем приступать к работе. Начинай работу в дневной смене, с восьми часов утра.
Тевосян осмотрел меня с ног до головы и сказал:
– Первое, что тебе нужно будет сделать, – это купить костюм.
Перебивая его, я сказал:
– Я в этом буду ходить в цех.
Он еще раз посмотрел и сказал:
– Нет, тебе надо купить два костюма – в одном ты будешь работать в цехе, а второй должен быть выходным.
– Я хочу купить тетради для ведения записей, – сказал я Тевосяну. – Ты не знаешь, где их можно приобрести?
– За углом на следующей улице есть небольшой магазинчик, – сказал Тевосян, – там можно купить тетради и карандаши и вообще любые канцелярские принадлежности. Помочь тебе или сам справишься?
– Ну, тетради-то купить я сумею и без посторонней помощи, – уверенно ответил я и отправился в лавчонку. По совету Тевосяна я сказал не «Ich will», a «Ich mochte»[9]. (Это звучит более вежливо).
На произнесенную мною фразу: «Ich mochte ein Heft haben»[10], – полная пожилая женщина, хозяйка лавчонки, протягивая мне коробку скрепок для бумаги, сказала:
– Genug oder grosser?[11]
Я ничего не понимал. Как будто бы я сказал все правильно. Мне нужна тетрадь, почему же она предлагает скрепки?
Совсем растерявшись, я ответил:
– Genug[12].
Когда я вернулся, Тевосян спросил:
– Ну-ка покажи, какую тетрадь купил?
Я показал ему коробку скрепок.
– А зачем тебе скрепки?
– Мне они совершенно не нужны, но продавщица почему-то дала скрепки вместо тетради.
– Как ты сказал?
Я повторил фразу, произнесенную в лавчонке. Все как будто правильно, почему же она дала скрепки?
Только позднее я понял, что хозяйке, видимо, послышалось не Heft, a Haft.
…Прошло три месяца. Каждый день мы ходили с Тевосяном на завод. Вставали в семь часов утра, быстро съедали свой скромный завтрак – пару бутербродов, выпивали по стакану чаю и направлялись в сталеплавильный цех.
В квартире, где мы жили с Тевосяном, у нас были смежные комнаты, соединенные дверью, по обеим сторонам которой стояли наши кровати. Как-то ночью я услышал голос Тевосяна:
– Ты не спишь?