Эту песню я часто слышал в ночной тиши Сураханов, когда плотник Григорий Жирнов напевал ее, возвращаясь вместе с отцом после полуночи, слегка навеселе. Отец играл на саратовской гармошке с колокольцами, а Григорий под саратовские переборы пел, нарушая ночную тишину поселка.
Остгоф был начальником русского отдела фирмы Демаг в Дуйсбурге. Отдел был создан фирмой в связи с заключенным с Демагом договором.
Высокий, упитанный мужчина, с холеной русой бородой, высоким лбом и большими голубыми глазами на красивом лице, Остгоф напоминал внешностью русского боярина. По-русски он говорил превосходно.
Остгоф окончил еще до первой мировой войны Рижский политехнический институт, долго жил в Москве, исполняя обязанности представителя фирмы Демаг и одновременно совершенствуя русский язык. Отличить его от русского было нельзя.
У нас с фирмой Демаг также был заключен договор, по которому мы имели право посылать на заводы фирмы своих практикантов.
В 1932 году, когда я вторично приехал в Эссен уже в качестве уполномоченного Металлбюро, на меня возложили опеку также договора с Демагом. Я должен был помогать устраиваться практикантам в Дуйсбурге, где были расположены главные заводы фирмы, содействовать прохождению их практики и разрешать все вопросы, связанные с реализацией договора.
Вот тогда-то я и познакомился с Остгофом. Вся его фигура и взгляд светло-голубых глаз как-то располагали к доверию, а безукоризненный русский язык и использование таких словечек, как «пока» вместо «до свидания», вело к простоте взаимоотношений. Однако впешность обманчива. Как оказалось, это был опасный человек.
До меня дошли сведения, что, встречая прибывающих в Дуйсбург наших практикантов и знакомя их с достопримечательностями города, он заглядывает с ними в увеселительные заведения с сомнительной репутацией.
Но вот произошел случай, который вынудил меня остро поставить вопрос об Остгофе перед дирекцией фирмы.
Ко мне в Эссен прибыл один из новых практикантов. Его надлежало устроить на практику к Демагу – он приехал для изучения производства кранового оборудования.
Мы с практикантом, назовем его Павловым, просмотрели составленную в Москве программу. Я внес в нее коррективы, вытекающие из реальных условий, сложившихся к этому времени на заводе, и мы направились в Дуйсбург. Это было в середине недели.
В это время здесь находились еще три практиканта. Я познакомил их с вновь прибывшим, помог Павлову устроиться с жильем и возвратился в Эссен.
А на следующей неделе вечером, когда я вернулся с завода, то застал у себя дома Павлова. Он прибыл из Дуйсбурга, чтобы переговорить со мной, как он сказал, по очень важному делу.
– Мне хотелось бы этот разговор иметь с вами с глазу на глаз.
– Ну пойдемте тогда в городской сад.
Павлов начал свой рассказ уже по дороге в сад.
– Чтобы вы хорошо все поняли, я должен рассказать, как жил последние два года. Я женат. У нас с женой одна небольшая комната. По всей видимости, мы поступили легкомысленно, поженившись. Вскоре разошлись. Но это легко сказать разошлись – ни мне, пи ей некуда было выехать. Мы разошлись как супруги, но продолжали жить в той же самой комнате. Эти два года для меня, да, вероятно, и для нее, были кошмаром. Я не мог уже не только видеть ее, но не переносил звука ее шагов.
И вот меня отправили на практику, сюда – в Германию, В прошлую субботу мы все четверо практикантов пошли в баню. Но, собственно, не в баню, а в банное заведение – помыться. После ванны и душа решили собраться и выпить. Зашли в аптеку, взяли двести граммов спирта и на квартире, где проживали двое практикантов, разбавили его водой и выпили. Я посидел немного и пошел домой. Захотелось пить. Я шел мимо ресторанчика, зашел и заказал кружку пива. В центре этого ресторанчика была небольшая площадка, на ней танцевали.
Только передо мной поставили пиво, как к моему столику подсела девица и спросила:
– Warum sitzen Sie allein?[36]
Хотя я и знаю немецкий язык очень плохо, но все же понял ее. Но ответить не мог. А она стала спрашивать дальше:
– Warum tanzen Sie nicht?[37]
Затем у нашего столика появился официант и, вынимая книжечку и карандаш, спросил:
– Mochten Sie was noch bestellen?[38]
Девица пододвинула стул ко мне поближе и, глядя мне прямо в глаза, произнесла:
– Bestellen Sie bitte fur mich ein Glaschen Weinbrand[39].
Я первый раз за границей. Как следовало поступить в этом случае, я не знал. Одним словом, я заказал. Потом мы с ней танцевали. Кончилось тем, что я уехал к ней ночевать.
Утром, когда я проснулся, девицы не было. А у меня исчезли не только деньги, но и паспорт. Я не знал, как быть. В понедельник утром, когда я пришел в цех, ко мне подошел Остгоф.