Теперь мы все хотим это иметь. Мы хотим создать в стране такие условия, чтобы все, а не избранные могли хорошо питаться, одеваться, жить в хороших домах.
Для нас казалось диким сдерживать развитие производства. Порча продукции называлась вредительством. У нас – страстное желание переделать страну, сделать ее богатой. Желание преодолеть все, что мешает движению вперед. Строить государство на основе разума.
Задачи эти грандиозны, они опьяняют. Подумать только – каждому по его потребностям! Это создавало настроение работать, не считаясь ни со временем, ни с усталостью.
Мы не хотели слушать тех, кто выражал сомнения или ворчал, не имея возможности хорошо пообедать. Так ли это важно! Мы только недавно вырвались из условий, когда голод был постоянным спутником жизни. Нас раздражали шептуны и скептики. Вместо того чтобы ворчать и критиковать все и всех, не лучше ли засучить рукава и работать, работать!
На Западе изобилие продуктов – это предвестник кризиса сбыта, падения акций на бирже, катастрофы и разорения для капиталистов. «Найдут ли они средство избавиться от кризисов перепроизводства?» – думал я.
Через двадцать лет, в 1955 году, я встретился с директором фирмы «Вестингауз» Ноксом. В составе советской делегации я прибыл тогда в Нью-Йорк для участия в сессии Генеральной Ассамблеи ООН.
Нокс пригласил меня к себе в контору фирмы на Уоллстрит. Когда я поднялся на бесшумно работающем лифте и вошел в просторный кабинет Нокса, он, приветствуя меня, произнес по-русски:
– Очень рад видеть у себя русского инженера. Нам надо бросить валять дурака и начать развивать торговые отношения. Нам есть чему учиться друг у друга.
– Чему же, вы считаете, мы должны учиться у вас?
Нокс внимательно посмотрел на меня и сказал:
– Устраивать свой быт. Мы создали много полезного для облегчения быта, у нас появилось много приборов и приспособлений, облегчающих труд.
– А чему же вы хотите научиться у нас? – спросил я тогда Нокса.
– Плановому ведению хозяйства, – не задумываясь ответил он, – мы больше не допустим того, что было в начале тридцатых годов. Кризиса больше не будет!
Потом усмехнулся и добавил:
– Не рассчитывайте больше в ваших планах на кризис.
– Как же вы можете планово развивать свою экономику при наличии частного хозяйства? Вы можете заниматься планированием только своей фирмы, а такое планирование не спасет вас от кризисов.
– Договоримся. Найдем возможность договориться. Повторяю, кризисов мы больше не допустим. Не считайте нас за глупцов. Мы сделали выводы из уроков двадцать девятого года.
Так говорят они теперь. Но законы общественного развития неумолимы,
А вы на земле проживете…
Поезд опять стоит. Выпали из графика движения. Небольшая станция. Толпится народ. У многих руки всунуты в рукава. Ветрено. Деревья голые. В лужах прошлогодняя рыжая трава. Картину дополняют толпящиеся на перроне люди, одетые в платье с удивительно монотонным рисунком и расцветкой. Как отличается эта толпа от западной., Вспомнилась шутка: «Каких только цветов костюмного материала у нас нет – черный, серый, стального цвета, цвета угля, кокса, сажи».
Когда же все-таки мы сможем по-настоящему заняться производством того, что нужно народу для его потребления? Когда мы перестанем вывозить за границу то, что нам нужно самим? Доживу ли я до того времени, когда мы будем экспортировать сталь, станки, машины, а покупать, ну, допустим, галстуки?
Прошло тридцать пять лет. Я жадно слежу за растущим экспортом нашей промышленной продукции. Мне часто приходится бывать за границей – я стараюсь покупать там для себя только галстуки.
Долго ли мы здесь простоим? – спрашивают проходящею мимо железнодорожника.
– Да, просто-им, – нараспев отвечает он. – Два встречных должны пропустить, да скорый нас нагоняет.
Прохожу в конец платформы. Откуда-то раздаемся красивый тенор:
Тенор проникновенно передавал в песне свои чувства глубокой веры в страну.
Передо мной вновь всплыли картины недавнего прошлого. Всего три года прошло, как я уехал из Москвы, а сколько за это время пережито!
Перед глазами Эссен; огромный завод Круппа. Тоскливые глаза рабочих, боящихся как огня безработицы. А вот в они – безработные металлурги, которых я нанимал для работы на Кузнецком заводе.