— Да, вроде бы неплохо.
Но сказал он это с полным безразличием.
Корова с опухолью стояла возле самой двери. Новообразование, круглое, гладкое, точно яблоко, торчало в промежности пальца на два правее хвоста.
Мистер Кендалл уже вновь бушевал:
— Посмотрим, посмотрим, как вы с этим справитесь! Чем будете выковыривать такую штукенцию, ребятишки? До чего здоровенная! Без мясницкого ножа, а то и пилы вам не обойтись! А ее-то как, усыплять станете или свяжете? — Он ухмылялся и поочередно сверлил каждого из нас посверкивающими глазками.
Зигфрид протянул руку, ухватил опухоль и начал кончиками пальцев ощупывать ее основание.
— Гм!.. Да… гм… Принесите мне, пожалуйста, воды, мыло и полотенце, будьте так добры.
— Все готово, за дверьми стоит! — Мистер Кендалл выскочил во двор и тотчас вернулся с ведром.
— Благодарю вас, — сказал Зигфрид, вымыл руки и долго вытирал их полотенцем. — А теперь что? Если не ошибаюсь, теленок с поносом?
Фермер вытаращил глаза.
— Верно, имеется такой. Только, может прежде все-таки уберете с коровы эту шишку?
Зигфрид аккуратно сложил полотенце и повесил его на нижнюю створку двери.
— Опухоль я уже удалил, — произнес он невозмутимо.
— Как так?
Мистер Кендалл уставился на коровий хвост, мы с Тристаном тоже. Да, бесспорно — опухоль исчезла. И еще чудо: на шкуре не осталось ни шрама, ни царапины, ни другого свидетельства, что она там была. Я стоял совсем рядом с коровой и вперял взгляд в то самое место, где минуту назад торчал этот безобразный бугорок — и хотя бы капелька крови на шерсти! Ну, абсолютно ничего.
— А-а… — неопределенно протянул мистер Кендалл. — Вы… э… значит, удалили… Ага, удалили ее, значит.
Улыбка исчезла с его лица, и он сразу угас. В своей излюбленной роли человека, который все знает и ничему не удивляется, он не мог спросить прямо: "Когда ж это вы, черт дери, ее удалили? Как? И где же она?" Ему любой ценой надо было спасать свое достоинство, но случившееся его явно потрясло. Он шарил взглядом по стойлу, по стоку. Но стойло было чисто выметено — ни клочка сена, ни соломинки, и на полу ничего не валялось. Небрежно, словно невзначай, он отодвинул ногой табурет для доения. Но и под ним — ничего.
— Ну, так посмотрим теленка, — сказал Зигфрид и пошел по проходу. Мистер Кендалл закивал.
— Да, да! Теленок! Он вон в том углу. Я только ведерко захвачу.
Это был явный предлог. Он пошел за ведром вокруг коровы и, оказавшись позади нее, быстро выхватил очки, водрузил их на нос и ожег взглядом коровий зад. Все это заняло не более секунды, потому что выдавать своего огорчения он не хотел, но, когда он присоединился к нам, его лицо дышало безнадежным отчаянием, и он уныло снял очки, словно признавая свое поражение.
Тем временем я толкнул Зигфрида локтем и прошипел:
— Где она, черт возьми?
— У меня в рукаве, — шепнул Зигфрид, не шевельнув губами и сохраняя прежнюю невозмутимость.
— Что?.. — начал было я, но Зигфрид уже перелезал через дверцу в закуток, где к стене жался теленок.
Он осматривал малыша, источая доброжелательность, а потом делал ему инъекцию, все время болтая о том о сем, и мистер Кендалл, надо отдать ему должное, сумев выдавить на своем лице улыбочку, вносил должную лепту в разговор. Но его рассеянность, расстроенные глаза и недоверчивые взгляды, которыми он нет-нет да обводил проход, выдавали, чего это ему стоило.
А Зигфрид не торопился. И даже кончив заниматься теленком, еще некоторое время медлил во дворе, обсуждая погоду, травостой, цены на упитанных бычков.
Мистер Кендалл страдал, но не сдавался. Однако к тому времени, когда Зигфрид, наконец, помахал ему рукой на прощание, глаза фермера совсем вылезли на лоб, а лицо превратилось в трагическую маску. Машина еще только начала разворачиваться, а он уже юркнул в коровник, и я успел увидеть в открытую дверь, что он снова нацепил очки и всматривается в темный угол.
— Бедняга! — заметил я. — Все еще пытается ее отыскать. Но, бога ради, где она все-таки?
— Я же вам сказал! — Зигфрид снял одну руку с руля и встряхнул ее. Ему в ладонь скатился розовый шар.
Я изумленно уставился на опухоль.
— Но… я не заметил, как вы… Что произошло?
— А вот что! — Зигфрид снисходительно улыбнулся. — Я ее ощупывал, проверяя, глубоко ли она сидит. И вдруг почувствовал, что она задвигалась у меня под пальцами. Под самой кожей сидела. И чуть я нажал посильнее, как она выпрыгнула наружу — и угодила прямо мне в рукав. А края кожи тут же сомкнулись, так что никакого следа не осталось. Удивительная вещь, надо признаться.