После двух сигарет мне стало немного легче, но даже в теплом пальто дрожь нещадно продолжала бить тело — то ли от перенесенного стресса, то ли от высокого давления в сосудах.
«Еще один такой вопрос, и меня точно вырвало бы прямо на пол, — подумал я, массируя висок с сигаретой в руке. — Теперь же все. От меня больше ничего не зависит. Нужно поехать домой и хорошенько чем-нибудь накидаться, чтобы поскорее забыть весь этот ужас».
Не сразу справившись с замерзшей дверью, я кинул на заднее сидение рабочий портфель, оставшийся еще со времен конструкторского бюро, и, не счищая снега с машины, направился в сторону дома.
Конец рабочей недели. Пятница. Все спешат домой. Одни — на метро, в забитых под завязку теплых вагонах, отгородившись от реальности наушниками. Другие — в машинах, пробираясь сквозь бесконечные пробки, перемешивая грязный от соли снег колесами.
Все спешили, и я, по привычке, тоже толкался по Садовому кольцу, забыв, что сейчас дома меня никто не ждет. Недалеко от Сухаревской площади поток двинулся живее, и я случайно окатил грязным снегом какую-то женщину на тротуаре, двигаясь в крайнем ряду. Раньше бы вышел из машины и извинился, а теперь мне было все равно. Даже не стал смотреть в зеркало, чтобы случайно не разбудить совесть.
Дома, приняв теплую ванну с расслабляющей солью, я опустошил две крохотные бутылки с виски, привезенные летом из Египта. По телевизору показывали кучу безвкусных реалити-шоу вперемежку с рекламой нижнего белья, колготок, помады и духов.
Оторвавшись от экрана, я бросил взгляд на пыльный комод и вспомнил разговор с женой месяц назад:
— Почему котенок хмурится?
— С чего ты взяла? — равнодушно спросил я.
— Да я знаю тебя, как облупленного, — подкрашивая бровь, сказала она. — Давай выкладывай.
— На работе собеседования скоро начнутся на руководителя второго отдела продаж. Заявки от сотрудников принимают. Я вот подумал, что рано мне еще. Два года даже не работаю. Нужно опыта поднабраться. Другие дольше этого ждали шанса.
Она оторвалась от зеркала и медленно повернулась ко мне.
— Ты дурак или как вообще? Что тебе до других-то? Ты о себе думай. О нас. Завтра же подай заявку. Такой шанс нельзя упускать.
Она повернулась обратно к зеркалу, но так, чтобы видеть меня краем глаза.
— Нужно все взвесить. Ведь если не пройду, то второго шанса не будет. Придется искать новую работу. А кто меня еще в фармацевтическую компанию возьмет с дипломом инженера? Спасибо, что сюда хоть взяли.
— Ага, мне спасибо, — сказала жена немного надменно. — Если бы не мой однокурсник Паша, то сидел бы ты сейчас в своем бюро и за копейки пыль глотал.
Я поднял глаза и посмотрел на ее волосы, водопадом струящиеся по спине и касающиеся нового шелкового белья. Поймал на себе ее хмурый взгляд через зеркало.
— Да-да. Только попробуй отказаться.
Я встал с дивана и поплелся на кухню, закурил сигарету и глубоко вздохнул.
— И нечего так театрально вздыхать. У тебя все получится. Верь мне.
— Верю, — сказал я, закашлявшись.
Я вздохнул и попытался отогнать от себя воспоминания.
«К Андрею с Ленкой, что ли, съездить», — разглядывая содержимое бара, подумал я. Кроме полупустой бутылки мартини, оставшейся после какой-то вечеринки, брать с собой было нечего.
Катька улетела на корпоративный тренинг в Турцию. Что делать с этой неожиданной свободой, я не знал. Спасала только работа.
Утром, ни свет ни заря, встаешь, чистишь зубы, выпиваешь чашку кофе с сигаретой натощак и спешишь на работу. К вечеру приезжаешь домой как выжатый лимон. Проглатываешь десяток наспех сваренных пельменей и садишься за стол делать план развития округа.
От постоянного стресса и перекусов на ходу, от большого количества растворимого кофе и сигарет я в последнее время ощущал себя скверно. Ко всему прочему добавились частые простуды.
В поисках чистой одежды я кинул взгляд на твидовый пиджак и брюки на спинке стула. Они были похожи на мятый и засаленный мешок из-под картошки. Чистых рубашек тоже обнаружить не удалось. Все воротнички оказались желто-черными от пота. Пришлось побороть брезгливость и надеть ту рубашку, в которой я приехал.
Пока одевался, с какой-то обреченностью вспомнил еще один разговор с женой перед ее отлетом:
— Милая, ну оставайся дома. Возьми больничный. Пусть едут без тебя.
— Максик, ты меня совсем не любишь, не хочешь, чтобы твой котеночек был счастлив. Начальник не поймет. Он на меня большие надежды возлагает. К тому же, посмотри в окно. Я устала от этого холода, от этих сутулых и хмурых людей, а в Турции как-никак теплее, там будут мои девчонки, будет весело.