— Когда мы последний раз виделись? Вот сейчас — и то, только потому, что твой железный занавес уехал на тренинг. Под каблук она тебя взяла плотно, Макс, под каблук.
— Какой еще каблук? Просто не хочу ее расстраивать. Скандалы по пустякам не люблю.
— Небось, требует, чтобы все было, как она хочет? — ехидно спросил Степан. — Если что, то ночью ничего не жди? Так ведь?
Он облизнул губы, достав сигарету из кармана и сунув ее между губами.
— Давай не будем об этом, Степ. Главное, что я к тебе приехал. Вечером выпьем, и все будет по-старому.
— Не будет ничего уже по-старому, — ответил он, доставая чугунную сковородку из духовки. — Знаешь, Макс, Андрюха Ларин хоть и под каблуком, но с Ленкой ко мне по-человечески относятся. То бутылку из-за бугра привезут, то еще чего-нибудь вкусного. А от тебя с твоей Катькой я что-то не помню такого. Один смех.
— Это ты называешь «относиться по-человечески»? Я вот только от них. Звал его к тебе приехать вдвоем.
Я решил опустить подробности разговора с Андреем.
— Иди, поспи, — разбивая ножом в сковородку куриное яйцо, промямлил он. — Вид у тебя действительно какой-то странный. Как будто тебя семеро били. Только там смотри, не прибрано. Я квартиру сдаю, если не знаешь.
— Чего я тебе сделал, Степ? Что вы сговорились с Андреем, что ли?
— Никто ни с кем не договаривался ни о чем. Иди, отдыхай.
Сняв пальто и повесив его на единственный свободный крючок, я прошел в зал. Здесь многое осталось таким же, как при жизни бабушки Степана: желтые обои в цветочек, отклеивающиеся от стен и местами покрывшиеся бурыми маслянистыми пятнами, дубовый стол, сервант, как помню, югославский, мешковатого вида коричневые шторы, два зеленых велюровых кресла на деревянных ножках и такой же диван. И все же зал больше не был тем уютным местом, которое отложилось у меня в памяти.
— Надо бы прибраться, — сказал Степан, незаметно появившись у меня за спиной. — Уж извини за бардак.
— Ты кому квартиру сдаешь? Что за свинарник, Степ? Им что, сложно бутылки выносить за собой? Ты чего их распустил так? Тебе самому не противно так жить?
— Да ладно, не нуди, — ответил он, уходя назад по коридору. — Ты еще будешь тут учить, как мне жить…
— Они тебе хоть платят за проживание?
— Попробовали бы они не заплатить, — отозвался он с кухни.
На стене от входа висела знакомая фотография в рамочке. Я подошел к ней: Степан слева, Андрей справа, Иван, Марат, Колька, Никита, а в центре — бабушка Степана, Клавдия Натановна. День рождения Степы. Сколько же лет прошло? Пять, шесть, семь? А как будто только вчера отмечали.
Мы ее очень любили. Знали, что можно спокойно пошуметь, поиграть на гитарах, попить пива с вяленой рыбой. Она была хлебосольным человеком, от Степана мы голодными никогда не уходили. Бабушка появлялась нам на глаза только тогда, когда это было нужно, а все остальное время тихонько вязала на кухне или сидела у соседки.
Я скинул с дивана грязное тряпье, несколько пустых мятых пачек от сигарет, переложил стопку журналов, кое-как открыл форточку, чтобы впустить свежего воздуха и разогнать застоявшийся смрад.
Снял брюки, свитер и, оставшись в рубашке, лёг на диван. Укрыться было нечем. Я повернулся головой к стене, и, свернувшись калачиком, сразу заснул.
— Вставай, Макс! — теребя меня за плечо, крикнул Степан. — Хватит дрыхнуть.
Голова раскалывалась от зудящей боли, было тяжело дышать. Каждый вздох отзывался бульканьем и хрипом в легких.
— Сколько времени? — вытирая ладонью, пот со лба, спросил я.
— Почти десять.
Было заметно, что Степан уже немного принял на грудь.
— Чего десять?
— Вечера, конечно. Чего же еще.
— Ну и ну, — сказал я. — Мне можно остаться?
— Оставайся, я же уже говорил.
— Слушай, я душ приму?
— Да, без проблем. По коридору и налево, щеколды нет. Смой там только, а то гости белье стирали свое.
— У тебя сколько человек квартиру-то снимает? — спросил я, все никак не придя в себя.
— Не знаю точно. Семья из Душанбе.
— Ты бы завязывал пить, да разобрался, что к чему, а то останешься без квартиры когда-нибудь, — проговорил я сквозь кашель.
— Может тебе лучше домой поехать, а? — зевая, спросил Степан. — Раз не нравится у меня. Тебя сюда никто не звал. Сам пришел.
— Да ладно, ладно, не ворчи. Я так…
Ванна была похожа на общественную сушильню. Пришлось попотеть, чтобы освободить место и нормально помыться. Судя по шуму в коридоре, в квартире прибыло.