Аналитическая психология
Мышление Фрейда так же, как и мышление Адлера17 – это обычное выделенное мышление. Это мышление, которое пытается выделить себя в качестве какого-то отдельного мышления. И такое мышление, как всегда, все пытается свести к какому-то единому началу, к какому-то первому корню, к какому-то знаку, символу, слову, понятию… и таким образом свести выделенное этим мышлением происходящее к этому выделению, а затем объяснять его в границах такой схемы, а после объяснять таким же образом и другое вовлекаемое в это мышление.
Допустим, если взять такое выделение как «человек», а затем свести это к какому-то факту, к какому-то корню, к какому-то пониманию-смыслу, который как бы раскрывает и объясняет это выделение через это предложенное как основание, то затем через это выделение-сведение такое мышление будет объяснять все происходящее после.
О чем говорит все это, то есть все эти способности выделять? Они говорят о том, что такие способности присутствуют, и все это значительность, но первые основания обнаружить таким образом невозможно. Все попытки сведения-выделения и разговоры о том, что последние основания наконец-то обнаружены, – это разговоры.
После того как будет понято, что любая выделенность-теория-схема – это упрощение, будет разговор о том, что все, что объясняется этой схемой – это только то, что вводится в формат такой схемы, а вся значительность, которую могут предполагать какие-то позитивисты – это их личное заблуждение.
При этом не нужно умалять и силу любого выделенного мышления. Любое значительное выделенное мышление18 – это мощный инструмент, такой же, как и любой другой выделенный умом инструмент, который позволяет значительно влиять на присутствие. И вводимые понятия, и их толкование имеют жизнь в рамках только какой-то выделенной теории. Но затем такая теория может воздействовать на то, что происходит, обладая способностью быть только таким ограниченным, но очень значительным инструментом.
2. Какое-то слабоумие, пределы научного мышления и на службе
Предположим, что ученые всегда имеют дело с сущим и никогда с самим существованием. Ученый может наблюдать разные предметы, какие-то «тела», человеческие тела, он может производить какие-то выводы о том, что происходит с этими телами, он может рисовать какие-то пост теории, экономические, социологические… уже после наблюдения за тем, как действовали эти тела, это сущее. Но проникнуть в глубину акта, в причину того, почему происходило это уже затем сущее, у него нет никаких способов. И наука в таком бессильна? Или, возможно, все работает иначе? И что «такое знание» может сказать о некоей неуловимой онтологии всего происходящего?
Дух можно свести к экономике, можно свести к физике или метафизике, то есть можно свести к любому «выделенному мышлению», но что в итоге? Дух в любом случае не сводится ни к чему и остается самим собой, то есть какой-то несводимостью. И в уме стоит удерживать радикальную мысль о том, что «гул происходящего, который слышим в мышлении, и само происходящее» – это всегда не одно и то же. Так же и с духом, как с тем, что есть «это происходящее», но «мысль о нем», как и «сведение его (этого) к мысли» – это не одно и то же. И, возможно, как это показывал Шестов19, Гегель был бы против такой непознаваемости, но что толку? Его уверенность в том, что явленное мышление – это единственный план бытия, в котором все уже представлено, все открыто и все доступно – это только уверенность, которая не позволяет узнать ничего действительно нового. В итоге любое такое «сконструированное мышление» становится схоластикой Аристотеля20, каким-то лжеучением о происходящем, какой-то «ложной формальной физикой», которая выдвигает свои предположения из каких-то «формальных предположений явленной логики», предлагая их в качестве последнего происходящего. Но то, что присутствует как явленное мышление, логическое мышление, формальное мышление, «его явленность» – это, конечно же, нечто грандиозное и даже обязательно инструментальное, но, увы, это уже нечто остывшее по сравнению с тем, что присутствует под поверхностью, где и «происходит нечто сильное и нечто загадочное», но что это?