И так болезненное чувствование нынешнего его ужасного состояния может вразумить нас о блаженной его преждебытной жизни. Он ныне не властелин своих мыслей и мучится тем, что должен ожидать тех мыслей, коих желает, и отгонять, коих страшится: из сего видим, что он создан был располагать самыми мыслями, и мог их производить по изволению; и надобно думать, что с сею властию сопряжены были неоцененные преимущества. Он преображает ныне малейший покой и тишину бесчисленными усилиями и трудами; из чего заключаем, что он назначен был наслаждаться непрерывно и без труда спокойным и блаженным состоянием, и что истинное его жилище было жилище мира и тишины. Имеет он способность все видеть и все познавать; однако пресмыкается во мраке и ужасается своего невежества и ослепления: не доказывается ли сим ясно, что свет есть его стихия? Наконец, тело его подвержено разрушению; и сия смерть, о которой из всех существ натуры один человек имеет познание, есть ужаснейшая черта в течении телесной его жизни, происшествие самое уничижительное и самое страшное для него: для чего же из сего строгого и ужасного для него устава не заключать, что тело его некогда состояло под славнейшим Законом, и должно было пользоваться всеми преимуществами бессмертия?
Но откуда могло произойти сие высокое состояние, которое делало человека толико великим и блаженным, как не от внутреннего познания и непрестанного присутствия доброго Начала? Ибо в нем едином есть источник всякого могущества и всякого блаженства. От чего же сей человек ныне погружен в невежестве, слабости и бедствии, как не от того, что стал отлучен от сего Начала, которое есть единый свет и единственное подкрепление всех существ?
Теперь воспомянув вышесказанное мною о правосудии первого Начала и о Свободе существ, от него произведенных, мы почувствуем совершенно, что когда злое начало по следствию его преступления терпит еще страдания, неразлучные с его возмутительною волею; то и человека страдания теперешние суть естественные следствия первого его заблуждения: сие заблуждение также не от иного чего могло произойти, как от Свободы человека, который, родивши в себе мысль, противную вышнему Закону, своею волею к оной прилепился.
По отношениям, находящимся между страданиями злого Начала и его преступлением, мог бы я сравнительным образом начертать свойство преступления первобытного человека чрез свойство его наказания; мог бы я чрез сие укротить непрестанные роптания на то, что мы осуждены участвовать в его казни, хотя и не участвовали в преступлении; но сии истины были бы от многих презренны, а признаны от столь немногих, что я бы погрешил, показав их всему свету. Довольно, ежели укажу путь моим читателям примерным изображением Состояния человека в его славе и наказания, коему он подвергнулся, когда лишился первого состояния.
Первобытное состояние человека
Ничье происхождение не превышает его происхождения; ибо он древнее всякого Существа в Натуре: он существовал прежде рождения всякого семени, однако явился в мире после всех их. Но тем он был выше всех сих Существ, что им надлежало рождаться от отца и матери, а человек не имел матери. Сверх сего их должность была ниже человеческой: человек должен был всегда сражаться, дабы прекратить беспорядок и привести все к Единице; а их дело повиноваться ч е л о в е к у. Но как сражения, к которым обязан он был, могли быть ему опасны, для сего был он покрыт бронею непроницаемою, которую мог обращать на разные употребления по своей воле, и с которой должен был делать списки, во всем равные и подобные подлиннику.
Сверх того вооружен он был копием, доставленным из четырех металлов, столь хорошо смешанных, что с начала бытия мира никто не мог их разделить. Сие копие имело свойство жечь, как огонь' кроме сего оно было столь остро, что ничего не было для него непроницаемого, и столь действительно, что одним разом ударило в два места. Сии преимущества, соединенные с неисчислимыми другими дарованиями, которые человек получил во едино время, делали его истинно крепким и страшным.
Страна, в коей человек долженствовал сражаться, была усажена лесом, составленным из семи дерев, из коих каждое имело шестнадцать корней и четыреста девяносто ветвей. Плоды их непрестанно возобновлялись, и доставляли человеку наилучшую пищу; оные же деревья служили ему убежищем, и делали жилище его как бы неприступным.
Падение человека
В сем жилище утех, в сей обители блаженства своего и на престоле славы своея человек был бы навсегда блажен и непобедим; ибо, получив повеление занимать средоточие оного, мог оттуда без труда смотреть на все, происходящее вокруг его, и удобно примечать все хитрости и движения противником его, не будучи от них никогда видим. И так доколе пребыл он в своем месте, дотоле соблюдал свое естественное превосходство, наслаждался миром и окутал блаженство, коих не можно изъяснить нынешним человекам; но как скоро удалился из сего места, то престал быть господином оного, и на его место послан иной Действователь. Тогда человек, лишась позорно всех своих прав, низвержен был в страну отцов и матерей, где с того времени и находится, сетуя и сокрушаясь о том, что видит себя смешанным с прочими Существами Натуры.