По сохранившимся формулярным спискам можно проследить судьбы чиновников III отделения. Например, первый начальник архива Александр Александрович Галлер, закончивший в 1836 г. курс Санкт-Петербургского университета и зачисленный канцелярским служащим в Департамент разных податей и сборов. В 1837 г. он был назначен старшим помощником начальника стола в Капитуле орденов, в 1838 г. переведен в III отделение «по высочайшему повелению за благородный поступок». Дело в том, что «он открыл преступное намерение бывшего учителя Александрова, который покушался на жизнь отставного штабс-ротмистра Яковлева и на домогательство миллиона рублей от отца его, и что отказался от 10 000 руб. асе., предложенных ему сим последним в изъявление благодарности»[128]. Галлер был зачислен в 1-ю экспедицию младшим чиновником, в 1846 г. прикомандирован к архиву для приведения его в порядок, а в 1849 г. стал его начальником. За усердную службу постоянно получал чины и награды, а в 1851 г. «за устройство общего архива и составление 12-ти томов алфавита представлен был к награждению орденом Св. Владимира 4 ст.»[129]. Ушел в отставку в 1851 г. по состоянию здоровья.
Помощник начальника архива И.К. Тимофеев, происходивший из солдатских детей, поначалу служил писарем в Департаменте военных поселений, в 1846 г. был прикомандирован к Петербургскому жандармскому дивизиону, а с 1847 г. в чине поручика штаба Отдельного Корпуса жандармов состоял при III отделении. В 1849 г., уволенный от службы «для определения к статским делам и с переименованием в губернские секретари»[130], был определен в III отделение сверх штата помощником начальника архива. За добросовестную службу имел награды, продвигался по служебной лестнице: за 27 лет работы в III отделении прошел путь от чиновника XII класса (губернского секретаря) до чиновника IV класса (действительного статского советника). Был уволен от службы в 1876 г. по состоянию здоровья.
Чиновники особых поручений Иван Андреевич Нордстрем после окончания курса наук в Казанском университете по нравственно-политическому отделению был награжден за отличные успехи золотой медалью и причислен к II отделению Собственной Его Императорского Величества канцелярии. В 1838 г. был перемещен по распоряжению начальства в Департамент государственных имуществ старшим помощником столоначальника, в 1840 г. определен секретарем при начальнике 6-го округа Корпуса жандармов, находился с ним в поездке по Грузино-Имеретинской губернии, высочайшим приказом в 1849 г. был переведен в III отделение, в чине тайного советника, в 1873 г. уволен в отставку с мундиром и пенсией[131].
Другой чиновник особых поручений Адам Александрович Сагтынский, вступил в службу в 1810 г. старшим переводчиком в штат княжества Валахского, а в 1814 г. был определен в Главный штаб великого князя Константина Павловича. В 1832 г. был причислен к III отделению чиновником особых поручений, специализировался в основном на политическом сыске за границей: в 1838 г. ездил в Париж «для ознакомления с французской прессой», в 1840 г. – в Берлин, в 1841 г. – в Палермо, а также в многочисленные командировки во внутренние губернии России. Уволен в 1856 г. с пенсией и мундиром[132].
Еще один чиновник особых поручений Николай Андреевич Кашинцов вступил в службу во Владимирское губернское правление, в 1815 г. был определен с чином губернского секретаря в Правительствующий Сенат, ав 1819 г. в экспедицию кремлевских строений, в которой прослужил до 1827 г. Затем вступил в Императорское человеколюбивое общество Московского попечительного комитета и стал директором Дорогомиловского богадельного дома, а в 1829 г. был избран Клинским дворянством в депутаты для составления родословных книг. К III отделению был причислен в 1832 г. по высочайшему повелению для наблюдения за всеми выходящими в Москве периодическими сочинениями, тогда же был пожалован в звание камер-юнкера[133]. В делах III отделения сохранились интересные отчеты-рассуждения Николая Андреевича о целях и задачах политической полиции и методах работы ее агентов. «Вопреки толкам многих в публике, – писал он, – наблюдение благородное никогда не унизится до шпионства: тут все доводится до света, там – мрак сомнения, пристрастия, пороков. Наблюдение необходимо, а шпионство – верное зло: это – подкуп, следственно, порча нравов, поколебание правил, шаткость обязанностей»[134].