По миновании сих гор мы явились в месте, исполнившем нас удивления. Это место было яйцеобразная лощина, окруженная, кроме небольшого отверстия на юге, карминного цвета холмами, состоявшими только из кристаллизаций, потому что обрывы и пропасти, часто встречавшиеся и весьма глубокие, состояли из лежавших друг на друге огромных слоев многоугольных кристаллов. Множество водопадов низвергались из этих скал, и некоторые из них находились столь близко от их вершины и ниспадали с такой силой, что образовывали собой дуги в несколько ярдов в диаметре. Никогда не припоминал я столь живо, как ныне, превосходное сочинение Байрона о хвосте белого коня. У подошвы этой цепи холмов находился лес, который, окружая всю долину, заключавшую в себе от 18 до 20 миль в ширину и 30 в длину, представлял подобие венца. Небольшие группы дерев разных родов были рассеяны по всему пространству, и в этом месте надежда наша отыскать живые существа вполне исполнилась. В тени дерев, на юго-восточной стороне, увидели мы большое стадо темных бизонов (Bisonochshen), которые были немногим менее наших быков. Хвост их ничем не отличался от хвоста наших буйволов (bos grunniens); по своим рогам, загнутым наподобие полумесяца, горбу на спине, величине подбородка и длине их волнистой шерсти, они совершенно уподоблялись породе, с которой я их сначала сравнил; но устройство передней части их головы имело свои особенности (эти особенности были впоследствии замечены у всех открытых нами на Луне животных): все эти животные имели большой мясистый нарост над глазами, который простирался поперек лба до самых ушей. Этот нарост, покрытый волосами, мы очень явственно могли отличить; видом он весьма походил на переднюю часть известного дамам чепца Королевы шотландской Марии, и приводился в движение посредством ушей. Доктор Гершель тотчас догадался с обыкновенной своей проницательностью, что благое Провидение дало животному этот нарост для предохранения глаз при слишком быстрых переходах от света к тьме, которым все обитатели обращенной к нам части месяца периодически бывают подвержены. Первое открытое нами животное приняли бы на земле за урода. Оно было синевато-свинцового цвета, величиной с козу, с такой же головой и бородой и с одним рогом, немного согнутым к переду. У самки не было ни рога, ни бороды, но хвост был гораздо длиннее. Этих животных мы видели целыми стадами, и всего чаще на склоне гор, покрытых лесом. Стройностью и красотой своей они равнялись нашей сайге; это было веселое, живое создание, которое, как молодой барашек или жеребенок, быстро бегало, играло и прыгало по зеленой мураве. Это прекрасное животное доставляло нам невыразимое удовольствие. Смешное в его движениях отражалось на нашем полотне столь же верно и ясно, как будто мы их видели в камере-обскуре, от которой бы оно находилось в нескольких саженях. Мы неоднократно испытывали трогать пальцем какое-либо из этих животных за бороду или хвост, и оно быстро бросалось в сторону, как будто чувствуя нашу земную невежливость; но тотчас же являлись опять другие, которым мы уже ничем не могли помешать щипать траву, что бы им ни делали и не говорили.