Между тем наступили тяжелые времена, начались события, давно предсказанные Матроной. Добрый помещик Яньков стал свидетелем разграбления своего имения, а его дочь Лидия, некогда возившая Матрону по святым местам, – бездомной скиталицей. Начался дележ земли, потом голод; крестьяне покидали деревню, стараясь устроиться в больших городах, где легче найти работу и прокормиться, – прежде всего в Москве. Так поступали и многие односельчане Матроны, в том числе и из ее родни.
Около 1925 года, в возрасте приблизительно сорока лет, и сама она перебирается в Москву.
Объясняя причину переезда, достаточно сказать, что оба родных брата Матроны, Михаил и Иван, вступили в партию; Михаил даже стал сельским активистом (принимал участие в раскулачивании односельчан); присутствие в их доме блаженной, которая целыми днями принимала народ, делом и примером учила хранить веру православную, становилось для старших братьев невыносимым. Они, по вполне понятным причинам, опасались репрессий. Жалея их, а также стариков родителей (мать ее скончалась только в 1945 году), Матрона и переехала в Москву. Начались скитания по родным и знакомым, по домикам, квартирам, подвалам… Почти везде она живет без прописки, несколько раз чудом избегает ареста… Вместе с Матушкой живут и ухаживают за нею послушницы.
До войны Матрона жила и на Ульяновской улице, и возле Павелецкого вокзала (в домике у самой трамвайной линии), и в Сокольниках (в летней фанерной постройке), и в Вишняковском переулке (в подвале, у племянницы); жила она также у Никитских Ворот, в Петровско-Разумовском, гостила у племянника в Сергиевом Посаде (Загорске), в Царицыно… Дольше всего (с 1942 по 1950 год) она прожила на Арбате, в Староконюшенном переулке.
Здесь, в старинном деревянном особняке, в огромной 48-метровой комнате жила односельчанка Матроны, Е.М. Жданова, с дочерью Зинаидой. Именно в этой комнате три угла занимали иконы («сверху донизу»), по свидетельству одного из очевидцев – целый иконостас. Перед иконами висели старинные лампады, на окнах – тяжелые дорогие занавеси (до революции дом принадлежал мужу Ждановой, происходившему из богатой и знатной семьи).
Рассказывают, что некоторые квартиры блаженная Матрона покидала спешно, порой даже внезапно, чуть ли не накануне прихода за ней милиции, настоятельно прося недоумевающих родственников перевезти ее туда-то . Тем самым она спасала от неминуемых репрессий не только себя, но и приютивших ее хозяев.
Внешне ее жизнь текла однообразно: днем она принимала людей, практически ни на минуту не оставаясь одна, а ночью, в покое и тишине, молилась.
Подобно древним подвижникам, Матрона по-настоящему, «всерьез» никогда не укладывалась спать – лишь дремала, лежа на боку, «на кулачке».
Поток людей, обращавшихся к Матроне за молитвенной помощью и советом, и по переезде в город не оскудел. Говорят, в день у нее бывало по сорок человек посетителей, приходивших каждый со своей бедой, своей душевной или телесной болью. Приезжали и деревенские знакомые, привозя с собою записочки с вопросами от односельчан и жителей других деревень… Приходили и москвичи, и приезжие из разных городов, прослышавшие о прозорливой Матушке. Иные сначала видели в Матроне лишь народную целительницу, избавляющую от порчи и сглаза, и уже потом, после общения с ней, понимали, что перед ними человек необычный, святой, Божий , и обращались к Церкви.
С чем шли к блаженной Матроне люди? С обычными бедами мирского человека: неизлечимая болезнь, пропажа, уход мужа из семьи, несчастная любовь девушки, гонения со стороны начальства, потеря работы… С житейскими нуждами и вопросами. Например, выходить ли замуж? Менять ли место жительства или службы?.. Не меньше было болящих, одержимых странными недугами: кто-то внезапно занемог , стал «как глупый», кого-то преследуют галлюцинации, кто-то ни с того ни с сего начал лаять, у кого-то руки-ноги свело… Это так называемые порченые – столкнувшиеся с колдунами, чародеями, знахарями; это люди, которым, как говорят в народе, «сделали» (то есть наколдовали)… Матрона, принимая своих посетителей, никому не отказывала в помощи (за исключением пришедших с лукавым намерением) и, к удивлению присутствующих, сама называла имена незнакомых людей из дальних мест.