Юные гельминтологи решили у себя в кружке взяться за большую работу: обследовать различные районы своей области и на основе собранного материала составить карту с обозначением границ распространения тех или иных видов гельминтов. Они написали мне об этом. Я подтвердил, что они занялись очень серьезным и важным делом и попросил, чтобы составленную карту ребята передали в Академию наук СССР. Школьники ответили мне восторженным письмом и с огромной энергией взялись за работу.
Я получаю очень много писем от юннатов и всегда аккуратно им отвечаю, стараясь поддержать в них интерес к моей науке.
Меня часто приглашают на пионерские сборы, и я по возможности стараюсь найти время для разговора с ребятами. Меня не раз награждали званием почетного пионера, и немало пионерских галстуков хранится у меня дома. С пионерами я всю жизнь говорил с большим интересом и ставил перед ними посильные научные проблемы.
На тему «наука и школьники» я как-то даже поспорил с известным ученым. А было это так. Прибыла в Москву американская делегация специалистов по ветеринарии. Возглавлял ее доктор В. А. Хейген — директор ветеринарного факультета Корнельского университета (Нью-Йорк). С ним были доктора А. Фрэнк и Ф. Инзи (отделение болезней животных и паразитологии; служба сельскохозяйственной науки министерства сельского хозяйства США), доктор Р. Дженсен (заместитель декана ветеринарной школы в г. Форт-Коллинс, штат Колорадо) и другие. В Москве американские ученые знакомились с работой научно-исследовательских и учебных заведений. Были они и в Московской ветеринарной академии, где ознакомились с учебными планами подготовки ветеринарных врачей и зоотехников. Мы долго беседовали на темы гельминтологии, они задавали мне много вопросов, разговор шел очень живо, и мы расстались друзьями. Делегация выехала в другие города нашего Союза, а на обратном пути, в Москве, я их уже принимал в ВАСХНИЛ.
После этой встречи делегация американских ученых осмотрела Всесоюзный институт гельминтологии. Институт заинтересовал ученых, они с интересом осматривали его, задавая много вопросов. Я рассказал, что научные работники института изучили возбудителей важнейших гельминтозов, разработали и внедрили в ветеринарную практику эффективные меры борьбы с разнообразными гельминтозами сельскохозяйственных и промысловых животных. Триста гельминтологических экспедиций по нашей Родине и материалы вскрытий сотен тысяч различных представителей животного мира обеспечили богатейший материал для музея института. Музей, сообщил я, располагает интереснейшими экспонатами, которые дают полную характеристику гельминтогеографии страны. Музей уникален и является одним из крупнейших гельминтологических собраний мира.
Беседа окончилась, и я заторопился на встречу с юннатами. И тут один из ученых с недоумением спросил меня:
— Неужели вы, академик, всерьез относитесь к этим встречам со школьниками?
Я ответил:
— Это — наша смена.
И подумал, что в своем отношении к школьникам я не одинок. Я знаю крупнейших ученых, которые уделяют много времени школьникам, видя в них достойную свою смену. И я добавил:
— В каждом школьнике нужно видеть личность и личность творческую.
Очень серьезно я относился к каждому из аспирантов. Как-то на одном из заседаний Ученого совета ВИГИСа я резко выступил по поводу диссертационных работ.
— Следует оценивать диссертанта не только по работе, которую он защищает, — сказал я, — а принимать во внимание и его интеллект, его поведение на защите, его выступление. Мне гораздо дороже ощущать в молодом ученом ум, дерзание и творчество, чем обращать внимание на мелкие ошибки, которые скрупулезно подсчитывают и отмечают некоторые официальные оппоненты. Конечно, и пропущенные запятые должны учитываться, но все-таки творческие возможности диссертанта ценнее мелких недочетов, имеющихся в переплетенном экземпляре его работы.
Мое резкое выступление кое-кого сильно обидело; я ехал домой в скверном расположении духа. Дело было, конечно, не только в сегодняшней защите. Среди биологов Академии наук СССР росла тревога, связанная с судьбой ряда институтов, которые собирались вывести из системы АН СССР и передать Министерству сельского хозяйства СССР. Поговаривали и об Институте почвоведения, и даже о моем ГЕЛАНе. Узнал, что есть уже такое постановление.