Ларкин уселся на один из перевёрнутых блоков, снял сапог и начал массировать ногу, громко жалуясь окружавшим его солдатам на жесткое, почти дубовое качество недавно выданного танитцам обмундирования.
– Ногу натёр? – спросил у него Гаунт.
– Мы уже столько прошли, а эти сапоги вообще не гнутся. Потому и пальцы болят.
– По возвращению обратись к медикам за помощью – инфекции нам ни к чему.
Ларкин ухмыльнулся:
– Не хотелось бы сгноить ногу. Может, вы соизволите меня понести?
– Сам справишься, – ответил Гаунт.
– А как же инфекция? Звучит–то паршиво. Может ведь и в кровь попасть, а там и коньки отбросить недолго.
– Согласен, – молвил комиссар. – Есть только один способ удостовериться – ампутировать конечность до начала распространения заразы.
Он положил руку на головку эфеса цепного меча.
– Мне считать это за просьбу о помощи, Ларкин?
– Как–нибудь проживу и без этого, комиссар–полковник, – гоготнул Ларкин.
– Тогда надевай сапог обратно.
Гаунт подошёл к Корбеку. Полковник достал короткую чёрную сигару и вставил её в зубы, но не прикурил. Другую он предложил Гаунту в надежде, что тот примет её и тем самым оживится и немного расслабится. Но Гаунт отказался.
– Ларкин дразнит меня? – спокойным тоном спросил комиссар.
Корбек покачал головой.
– Это всё нервы, – ответил он. – Ларкс пугливый как лань, поэтому он так справляется с этим, поверь мне. Мы знакомы ещё с тех пор, как служили вместе в ополчении Танит Магна.
Гаунт осмотрелся и слегка пожал плечами.
– Это он испуган? Это я испуган, – сказал он.
Корбек так широко улыбнулся, что достал сигару изо рта.
– Буду знать, – ответил он.
– Думаю, пора возвращаться, – произнёс Гаунт. – А завтра вернёмся с танковой поддержкой.
– Лучшее предложение за сегодня, – молвил Корбек, – если можно так сказать.
Высокий и худощавый танитский разведчик со зловещей аурой внезапно возник на вершине завалов и махнул рукой, прежде чем пропасть из виду.
– Какого чёрта? – сказал Гаунт и оглянулся, чтобы Корбек или кто–то из солдат объяснил ему значение этого жеста. Но он стоял на перекрёстке один, а танитцы бесследно пропали.
«Какого чёрта он делает?», удивился Каффран. Он же просто стоит как остолоп. Стоит на открытой местности, когда Маквеннер четко дал понять…
Он услышал звуки, будто кто–то неспешно и методично ломал связку прутьев.
Но это были выстрелы, эхом прокатившиеся по всей площади. Он заметил несколько лазерных лучей, похожих на ярко светящихся птах или затерявшиеся отголоски молнии.
Тяжко вздохнув, Каффран выскочил из–под камуфляжного плаща и сбил комиссара–полковника Гаунта на землю, когда над ними пролетели вражеские лазеры.
– Это что за ребячество? – набросился на того Каффран. Оба пытались найти хоть какое–то укрытие.
– Куда все подевались? – задал вопрос Гаунт, пригнувшись ниже, когда жужжащий луч лазера опалил край его фуражки.
– Спрятались, фесова подтирка! – ответил Каффран. – Под плащ, живо!
Закоренелый, педантичный комиссар внутри Гаунта требовал отчитать солдата за неподобающее поведение, однако в разгар боя нужно думать не об интонации слов. Возможно, позже. Возможно, спустя ещё пару реплик.
Гаунт нащупал свёрнутый камуфляжный плащ, что крепился к подсумку на поясе. Он осознал, что танитцы никуда не исчезали. По сигналу разведчика все как один упали наземь и накрылись накидками. Они все находились вокруг, слившись с ландшафтом, став с ним единым целым.
А он на миг растерялся и остался стоять – один–единственный комиссар Имперской Гвардии посреди блеклого и пустынного пейзажа.
Повёл себя, как салага. Как дурак. Как… что он сказал? Фесова подтирка? Именно.
Корбек посмотрел на него – узкая полоска его лица виднелась между прицелом винтовки и каймой его плаща.
– Сколько? – прошептал Гаунт.
– Вен сообщил о семерых, может, восьмерых, – ответил Корбек.
Гаунт расчехлил свой болт–пистолет и приготовил его к бою.
– Ответный огонь, – отдал он приказ.
Корбек передал его остальным, и группа зачистки начала обстрел. По всей площади хлестали лазерные лучи. Вражеский огонь затих.
– Прекратить огонь! – скомандовал Гаунт.
Он встал и, пригнувшись, пересёк завалы. Корбек попытался его отговорить, но в Гаунта никто не выстрелил. Не нужно быть выпускником первоклассной военной академии, размышлял Корбек, чтобы воспринять это, как добрый знак. Вздохнув, он тоже поднялся с земли и последовал за комиссаром. Оба пошли вместе, пригнув головы.