– За Императора! – крикнул Гаунт.
Человек ответил ему потоком полнейшей несуразицы: слова, явно заимствованные из какого–то языка ксеносов, смешались в кашу, и он выговаривал лишь те, что можно было воспроизвести человеческим ртом и голосовыми связками. Из дёсен заструилась кровь, стекая с потрескавшихся губ.
Он снова напал, и острие штыка прошло сквозь френч, зацепив боковой карман кителя.
Гаунт выстрелил ему в лицо из болт–пистолета.
Труп грохнулся на спину. Брызги крови смешались с грязью, что покрывала лицо и одежду Гаунта.
– Огонь на поражение! Убивать всех! – закричал Гаунт. Это была последняя капля. – Танитцы, огонь по врагу – никакой пощады!
Из окутанного тенями сводчатого прохода на него напал ещё один косдорфец, чей силуэт на миг озарил проблеск молнии. Он выстрелил из винтовки и попал в стену за спиной комиссара, подняв облако сырой пыли. Гаунт пальнул в ответ, и враг в проходе повалился на двух своих соратников.
Внезапная атака смешала ряды танитцев, и Гаунта прижали на восточном фланге. Он потерял из виду Корбека. Сложно эффективно командовать войсками и принимать тактические решения, когда совершенно не владеешь обстановкой.
Гаунт попытался сменить позицию, укрывшись в тенях и припав спиной к осыпающимся колоннам. Площадь залило зарево оружейных сполохов. Он прислушался к отзвукам и прочим значимым шумам, доносившимся с позиций танитцев. Комиссар уловил грубый стрекот автоматического оружия, а среди линии завалов он заметил проблески дульных вспышек. Невзирая на воинственный дух, танитцам недоставало опыта. Те лазвинтовки, которыми их снабдили во время Основания, были новым и хорошим оружием, собранным и отгруженным с миров–кузниц. Но большинство рекрутов с Танита ещё никогда не держали в руках оружие с автоматическим режимом стрельбы – им было привычней оружие, стреляющее одиночными выстрелами либо твердотельными патронами. И теперь, оказавшись в бою, танитцы использовали его на полную катушку: подобная тактика превосходно наводила ужас на врага, но с учётом всех обстоятельств не была стопроцентно эффективной.
– Корбек! – закричал Гаунт. – Полковник Корбек! Передай солдатам, пусть используют оди…
И тут же бросился в укрытие, когда враги, привлечённые голосом, открыли по нему огонь. С плит, за которыми он укрылся, полетели брызги грязи и слизи. Выстрелы высекали заострённые осколки камня. Он снова попытался крикнуть, но шквал огня стал ещё плотнее. Дым из воронок от попаданий пуль вынудил Гаунта плеваться и бороться с тошнотой. Два или три бойца СПО атаковали его позицию, не сбавляя темпа огня. Сквозь непроглядную пелену он едва ли видел, как те спокойно стоят и обстреливают место, где он прятался. По этой же причине комиссар не мог как следует ответить.
Гаунт с трудом отполз назад, припав к земле между грубой массой вздыбленной брусчатки и открывшейся после взрыва расселиной. Над головой свистели шальные пули, что впивались в покрытый штукатуркой фасад разваливающейся ратуши и оставляли там чёрные оспины. Именно туда он и забрался, воспользовавшись разбитым окном.
Комиссара чуть не подстрелил спрятавшийся там танитский солдат, что в страхе нацелил на него оружие.
– Святые угодники! Прошу прощения, сэр! – воскликнул тот.
Гаунт тряхнул головой.
– Сам виноват – свалился как снег на голову, – ответил он.
На цокольном этаже сгрудилось четверо танитцев. Сквозь дырявые рамы окон они накрывали площадь огнём с востока. Солдаты находились на восточном фланге, когда началась неразбериха, и их отрезало от основных сил. Гаунт не винил их – иногда такое случается из–за особенностей ландшафта и непредсказуемости развития ситуации на поле боя. Иногда тебя попросту загоняют в угол.
Ведь именно по той же причине он оказался вместе с ними.
– Как тебя зовут? – спросил Ибрам у солдата, который чуть не застрелил его, хотя прекрасно знал ответ.
– Домор, – ответил тот.
– Думаю, ты тоже не хочешь торчать здесь целую вечность, верно, Домор? – поинтересовался Гаунт. Вражеский огонь барабанил по наружным стенам с удвоенной яростью, отчего здание содрогалось, и земля, словно песок в часах, струйками сыпалась с вздутой крыши. Стоял тяжелый запах сточных вод, словно где–то прорвало канализацию. Если противнику не удастся прикончить их, то это сделает само здание, обрушившись им прямо на головы.
– Я бы с радостью убрался отсюда при первой возможности, сэр, – ответил Домор. У него умное, с острыми чертами лицо, а в глазах читались ум и честность.