Будучи одним из лучших подопечных Слайдо, он словно упустил шанс выйти победителем в игре: ушёл из рядов гирканцев, пытался спасти хоть что–то во время трагедии на Танит, надеялся, что ему удастся завоевать признание убитых горем солдат, отправился во главе группы зачистки в мёртвый город из–за банальной скуки.
Ибрам снял с головы фуражку, прислонился затылком к сырой стене и закрыл глаза. А затем открыл их. Над головой зияла тьма. Капли дождя и хлопья штукатурки падали ему на лицо, превращаемые проблесками молнии в снег, в медленно падающие звёзды, что одиноко неслись по болезненно пустому пространству космоса.
И тут он кое–что вспомнил. Комиссар запустил руку в карман, чтобы просто коснуться письма, чтобы дотронуться до послания его старого друга Бленнера: знакомого со времён Схола Прогениум, изобретателя брусковых шутих и любителя розыгрышей.
А ещё того, кто, несомненно, даёт пустые обещания. Письмо было старым, да и предложение уже явно не актуально, если вообще было таковым. Вейном Бленнер отличался ветреностью и часто разбрасывался обещаниями, которые не мог сдержать.
Однако оставалась еще толика надежды, спасительная соломинка, возможность начать всё сначала.
Письмо исчезло.
Очнувшись от воспоминаний, Гаунт начал лихорадочно шарить по своим карманам. Оно действительно исчезло. Колющий удар ржавого штыка порвал карман, где оно до этого лежало. Остальные отделения в кителе и френче оказались пустыми.
Письмо потерялось. Оно валялось где–то посреди мёртвого города, расползаясь под каплями дождя.
– Что–то не так? – спросил Брагг, заметив суматошность Гаунта.
– Нет, – ответил тот.
– Вы уверены?
Гаунт кивнул.
– Ладно, – молвил Брагг, снова сев на место. – Я уж подумал, будто вас что–то терзает.
– Терзает?
– Со всеми бывает, – сказал Брагг. – У каждого по–своему: кошмары, плохие воспоминания. У большинства они связаны с нашей родиной. Ну, знаете, Танит.
– Знаю, – ответил Гаунт.
– Мы тоскуем по ней, – молвил Брагг, словно эта мысль не была очевидна остальным. – Это нелёгкая ноша. Иногда тяжело думать о том, что случилось. Это гложет нас изнутри. Знаете Гьютса?
Брагг показал пальцем на Пиета Гьютса, одного из солдат, что прятался в ратуше вместе с Домором. Как и все танитцы, Гьютс отдыхал, пока это было возможно, сидя у стены, подтянув к себе ноги, положив оружие на колени и вслушиваясь.
– Да, – ответил Гаунт.
– Друг мой, – продолжил Брагг. – У него была дочка по имени Финра, а у той – своя по имени Фуна. Он чертовски сильно по ним скучает. Но не потому, что не был рядом. А от того, что не может к ним вернуться. А Макендрика знаете?
Брагг указал на другого солдата и сказал, понизив голос:
– Он потерял брата в Шпиле Танит. Кажется, у него еще семья жила в Аттике, дядя…
– Зачем ты мне всё это рассказываешь? – перебил его Гаунт. – Я знаю, что тогда случилось. Знаю, что я сделал. Хочешь вызвать у меня угрызения совести? Я не могу загладить свою вину, просто не могу.
Брагг нахмурился.
– Я думал… – начал он говорить.
– Что? – спросил Гаунт.
– Я думал, что именно этим вы и занимаетесь, – объяснил Брагг. – Ради нас. Мне казалось, что вы пытаетесь слепить нечто годное из того, что осталось от Танит.
– При всём уважении, солдат, во всём полку только ты так думаешь. Также, при всём уважении к боевым навыкам танитцев, я командующий Имперской Гвардии, а не волшебник. Мне дали горстку людей, всего горстку для великих свершений. Но нам не добиться многого. Всё, что нам светит – это строчка текста в середине отчёта Муниторума о призывниках.
– Это ещё как посмотреть, – возразил Брагг. – В любом случае, мы смиримся, если ничего не выйдет. Поступать с солдатами по совести – вот что важно.
– И я справляюсь?
– Мы все этого хотим, – улыбнулся Брагг. – Мы же танитцы. Мы привыкли знать, куда идём. Мы привыкли прокладывать свой путь. Но мы потерялись. Всё, что нам нужно – чтобы вы нашли дорогу и повели нас за собой.
Кто–то неподалёку что–то сказал. Корбек поднял руку, призвав вслушаться. Ничего, кроме стука падающих капель дождя. Все напрягли слух. Гаунт похлопал здоровяка по руке и подошёл к Корбеку.
– Что такое? – спросил он.
– Бельтейн сказал, что услышал какие–то звуки, – ответил Корбек. Юноша сидел подле полковника – раненую руку перевязали и подвесили на завязке. Он посмотрел на Гаунта и молвил:
– Нечто… странное.
– И как это понимать? – спросил Гаунт.
Корбек жестом призвал вслушаться, и комиссар вытянул шею.
К ним двигались косдорфцы – шёпот их речей приливной волной катился из руин к позиции танитцев.