– Закрой пасть, Ларкин! – рявкнул Гаунт.
Тот всхлипнул и заскулил – ужас острым штыком пронзил его естество.
Голоса доносились из сырого мрака. Казалось, что слова мигрировали из одного источника в другой – мёртвых источников. Мёртвых глоток.
«Мы не понимаем, почему ты не вернулся. Мы не понимаем. Мы не знаем, кто мы есть теперь. Мы не знаем, где наш дом».
Гаунт взглянул на Корбека.
– Уходим? – спросил он.
– Обратным путём?
– Любым, что сможем найти.
– А удерживать позицию до прихода подкреплений? – спросил Корбек.
– Сюда могут заявиться лишь незванные гости, – ответил Гаунт.
Корбек повернулся к солдатам и приказал:
– Готовьтесь выступать.
Голоса не унимались:
«Где наш дом? Мы не знаем, где наш дом».
– Это Танит! – вопил Ларкин. – Былой мир взывает к нам!
Гаунт схватил его и прижал к стене.
– Послушай меня, – сказал он. – Ларкин! Ларкин! Послушай меня! Возьми себя в руки! То, что случилось здесь, куда хуже смерти, намного хуже!
– И что это? – захныкал тот, одновременно желая и не желая узнать ответ.
– То, чего избежала Танит, понимаешь?
Ларкин снова начал всхлипывать. Гаунт отпустил стрелка, и тот, скатившись по стене, осел. Повернувшись, комиссар увидел, что вокруг них собрались другие танитцы. Маколл и Маквеннер стояли неподалёку, словно они были готовы в любую минуту разнять Гаунта и Ларкина. Танитцы смотрели прямо ему в лицо, никто не отводил взгляда.
– Вы понимаете? – обратился к ним Гаунт. – Все вы? Все до единого?
– Мы понимаем, что вы сделали, – хором ответили они.
– Ребята, это всё пустое! – прогромыхал Корбек.
Но Гаунт пропустил мимо ушей слова полковника и грубо расхохотался:
– Я – убийца миров, так? Так вы сами возложили на мои плечи большую ответственность. Даже слишком. Но мне плевать, что вы думаете обо мне.
– Идём! Ну же, – взмолился Корбек.
– Я хочу, чтобы вы уяснили одну–единственную вещь, – сказал Гаунт.
– Какую? – дрожащим голосом спросил Ларкин.
– То, что вы считаете трагедией, – пояснил Гаунт, – далеко не самая ужасная вещь на свете. Далеко не самая.
На открытой местности его, словно завесой, накрыл ливень. Каффран понимал, что у него ничего не выйдет – кривобокие тени, охотившиеся за ним, почти настигли юношу, и последние десять минут они звали его сильно искажёнными голосами знакомых ему людей.
«Мы не понимаем, почему ты бросил нас», молили они. «Где нам дом? Мы не знаем, где наш дом».
Каффран сбил ноги до крови. Сжимаемый в руке пистолет пуст – по пути он убил ещё троих врагов.
Голоса не унимались: «Мы забыли, кто мы есть на самом деле».
Он оставил позади мёртвый город и, добравшись до холмов, упал на колени. Где–то далеко впереди, в низине, находится имперский лагерь, но его не видно из–за накрывших долину сумрака и дождя. Каффран понимал – он где–то там, далеко. Слишком далеко.
В сумке лежали сигнальные огни. Избиваемый проливным дождём юноша достал их. Может, стоит поискать место повыше? Ведь там будут смотровые вышки, и его заметят. Может, наводчики или дозорные?
Голоса звали его.
Он встал и запустил ракету. Издав приглушённый хлопок, она взмыла в дождливое небо ослепительной фосфорной звездой с тоненьким хвостом, словно нарисованная в старом манускрипте комета. Она набрала высоту, а затем, трепыхаясь, начала медленно падать вниз.
Каффран наблюдал за этим, держа в руке новый заряд. Он понял, что всё бессмысленно.
Ведь сигнальный огонь так похож на молнию.
На холмах вокруг появились силуэты. Они направлялись прямо к нему.
Они звали его.
В юго–восточном крыле архива Бонин нашёл полуразрушенный вход на складские помещения, и танитцы покинули здание через подвальные хранилища.
Цокольный этаж оказался затоплен – вода доходила им почти до пояса. Пришлось потратить один снаряд РПУ, чтобы разнести на куски дверь этой секции. Выбравшись наружу, их встретил дождь и заставший всех врасплох плотный вражеский огонь.
Гаунт приказал двигаться перебежками к укрытиям, и они побежали по улице, перемещаясь с место на место. Невзирая на шквальный обстрел, танитцы сохраняли боевой порядок и, вопреки неистовому желанию, не переводили оружие в автоматический режим.
Но даже так у солдат подходили к концу запасы амуниции.
Танитцы начали всё больше растягиваться в линию. Они продвигались к дальнему концу манежной площади, где пересекались два опустошённых бульвара, по переходам под разрушенными трамвайными остановками. Помятый металл на их крышах ощутил на себе всю ярость вражеского огня. Целью танитцев стала главная магистраль, что выходила на восточный проспект. Гаунт и Корбек приказали Блейну продвигаться вперёд и создать коридор для вывода тех, кто остался в хвосте.