Люди с Кетзока и Литуса не знали всей поднаготной, поэтому начали долгую и тягомотную подготовку. Встав лагерем перед последним рывком в Косдорф, танкисты жаловались на то, что поезда с амуницией застряли позади, и посему потребовали отсрочку на тридцать шесть часов для получения снарядов.
Артиллеристы с Кетзока были неплохими ребятами, и, невзирая на печальный инцидент во время штурма Волтиса, Гаунт смог подружиться с людьми из бронетанковых бригад. Но указ Штурма поставил крест на теплоте их отношений, однако проблема крылась не в Гаунте, а в самом задании.
– Обойдёмся без поддержки Кетзока, – сказал комиссар. – Думаю, нам не повредит немного размяться, правда?
– Думаю, что нет, – согласился Корбек.
– В такую дерьмовую погодку? – откуда–то сзади послышался возглас.
– Хватит, Ларкс, – не оборачиваясь, сказал Корбек. Полковник был здоровяком: высокий ростом, широкий в плечах и грузный. Своей громадной ладонью он убрал с лица большую прядь едва седеющих волос и зачесал её назад. Капли дождя на его бороде сверкали, словно самоцветы. Невзирая на бушующий ветер, Гаунт всё равно учуял исходящий от него запах сигар.
Гаунт задавался вопросом, как же ему удастся привести всех к установленной форме одежды, когда ротный полковник выглядит, как косматый старый лесник.
– Мы просто оценим ситуацию в городе, – сказал Гаунт, глядя на Маколла. – Я рассчитываю вернуться обратно до наступления темноты.
Маколл лишь кивнул.
– Значит, ты попросту заскучал, сидя в палатке, – заключил Корбек. Гаунт взглянул на него:
– Именно, – улыбнулся он. – До ужаса нудно сидеть в четырёх стенах. А прогулка пойдёт на пользу, верно, парни?
Но ответа не последовало.
Гаунт прошёлся вдоль шеренги вместе с Корбеком, осматривая запасы амуниции. Они пойдут налегке, но каждый солдат захватит с собой дополнительный боекомплект, а ещё двое понесут сумки со снарядами к РПУ. Никто не посмотрел в глаза Гаунту, когда тот проходил мимо.
Комиссар подошёл к Каффрану.
– Ты что здесь делаешь? – спросил Гаунт.
– Шаг вперёд, солдат, – приказал Корбек.
– Я подумал, что весь день должен сопровождать вас, – ответил Каффран, выполнив команду. – Я решил, что таковы приказы.
– Сэр, – сказал Корбек.
– Сэр, – вторил ему Каффран.
– Полагаю, так и есть, – молвил Гаунт и кивком головы разрешил солдату встать в строй. «За раскрытие военной тайны, – подумал комиссар, – тем более, гражданскому лицу, марш–бросок по такому ненастью – меньшее из твоих зол».
По рядам прокатился шёпот – солдаты были поражены дерзостью Каффрана. Гаунт понимал, что Корбек тоже не в восторге от произошедшего, хотя никак это не выказал. Полковник находился меж двух огней: поддержи он авторитет Гаунта – и можно прощаться с уважением его людей, получив взамен неприязнь и презрение.
– Выдвигаемся, – сказал Гаунт.
– Рота, шагом марш! – крикнул Корбек, воздев руку и покрутив указательным пальцем. – Сержант Блейн, прошу вас!
– Так точно, сэр! – ответил ему тот из головы шествия и повёл за собой солдат.
Под дождём подразделение двинулось по колее вслед за сержантом. Маколл и его разведчики, взяв более энергичный темп, ушли в отрыв.
Гаунт подождал, пока все солдаты, чавкая сапогами в грязи, пройдут мимо. Никто не взглянул на него – все шли, понурив головы.
Он трусцой догнал Корбека. Надежды на то, что смена обстановки пойдёт ему на пользу и разгонит печаль, пока не сбывались.
А в кармане всё ещё оставалось письмо.
– Снова ты? – спросил Дорден, полевой врач.
Мальчик застрял на входе в медицинскую палатку, словно призрак, ждущий приглашения войти. Дождь усилился, громко отбивая барабанную дробь об навес.
– Мне нездоровится, – сказал Майло.
Дорден вернул спинку стула в вертикальное положение и снял ногу с койки. Он загнул край страницы, пометив её, и отложил книгу в сторону.
– Заходи, Майло, – пригласил он юношу.
В конце длинной палатки, за спиной Дордена, санитары были заняты проверкой запасов медикаментов и обработкой инструментария. С наступлением утра вернулись и привычные жалобы действующей армии: проблемы с ногами, дёснами и животами наряду с длительными проблемами типа венерических заболеваний или раненых после битвы за Волтис. Санитары работали без умолку: Чайкер и Йоськин дурачились во время сбора инструментов для обработки, фехтуя хирургическими щипцами. Лесп сыпал шутливыми комментариями в их адрес, когда готовил иглы. В свободное время он подрабатывал ротным писарем, с чем всегда отлично справлялся. Кончики его пальцев насквозь пропитались чернилами – это были самые грязные руки, которые Дорден видел у санитаров.