Казалось, что Ларкин хочет что–то сказать, нечто такое, что не стоит говорить. Такое, что в здравом уме с языка не сорвётся.
Однако вместо этого он тряхнул головой и ухмыльнулся.
– Серьёзно? – молвил он. – Вот те на! Во всём виновата высота.
Они спустились вниз по насыпи и двинулись вдоль старого водного шлюза, что проходил рядом с дорогой в город. По дну водостока стремительно текла грязная от пепла дождевая вода, что собиралась со всего мегаполиса и затем уходила дальше. Она плескалась и пенилась вокруг носков их сапог, а её бульканье напоминало приглушенное бормотание.
Отовсюду слышались звуки падающих капель и стекающих ручейков. Всё вокруг скрипело: черепица, куски облицовки, части перекрытий и кровельных желобов свисали с изувеченных корпусов зданий, раскачиваясь под силой тяжести или из–за дуновений ветра. Они скрежетали, как лебёдки кранов, как виселицы. Постоянно что–то падало: то мягко кружась, то с грохотом обрушиваясь, то скатываясь и подпрыгивая, словно уволакиваемые на дно ущелья камни.
Разведчики отделились от основной группы, однако через полчаса вернулся Маколл, описывая ситуацию Корбеку. Хоть Гаунт и стоял неподалёку, но по едва различимому языку их тел стало понятно, что слова предназначались конкретно Корбеку, а не комиссару–полковнику. В случае чрезвычайных обстоятельств именно Корбеку Маколл вверял жизни остальных танитцев.
– Город выжгли дотла, – сказал он. – Мало что уцелело. Предлагаю свернуть на восток.
Корбек кивнул.
– Там что–то есть, – добавил Маколл.
– Свои? – уточнил Корбек, но Маколл пожал плечами:
– Сложно сказать. Мы даже толком и не разглядели. Возможно, выжившие горожане, которых жизнь вынудила учиться пряткам.
– От жителей в такой ситуации скорее ожидаешь бегства, – молвил Гаунт.
Маколл и Корбек посмотрели на него.
– Бегство не всегда является выходом, – возразил первый.
– Знаешь, иногда люди переживают некую травму, – сказал Корбек, – и возвращаются обратно, даже если это противоречит здравому смыслу. Даже если это смертельно опасно.
Маколл снова пожал плечами.
– Так, просто моё мнение, – добавил Корбек.
– Я не видел трупов, – молвил Гаунт. – Учитывая размеры сего места, население должно быть ему под стать. И всё же никаких тел.
Корбек задумчиво поджал губы.
– И верно. Вот это интересно, – Корбек взглянул на Маколла, ожидая от него подтверждения слов.
– Я тоже не видел, – сказал Маколл. – Но голодные крысы могут за неделю сожрать все останки.
По совету Маколла они свернули на восток, покинув относительно неплохое укрытие в рокритовом дренажном канале. Здания падали друг на друга или обрушивались на улицы, образуя обширные завалы из обломков и породы. Некоторые жилые блоки опёрлись на своих соседей в поисках поддержки. Везде лежали осколки стекла, и хитросплетения брусьев, балок и перекрытий крыш, лишившись черепицы или обшивки, стали тёмными прорехами, сквозь которые виднелись проблески молнии.
Ранее здесь бушевало жуткое пламя: оно выжгло брусчатку на улицах и площадях, а дождь превратил пепел в чёрную массу, что липла ко всему, кроме подвергшихся термическому воздействию металлов и кусочков стекла из окон и дверей. Последние ныне превратились в омываемые дождём затвердевшие расплавы и были разбросаны повсюду наподобие блестящей рыбы на илистом берегу.
Гаунт уже посещал обезлюдевшие города и мегаполисы. До Кхулана, когда Крестовым поход ещё не пахло, он вместе с гирканцами попал на Сорсару. Тамошний город–агроберг – название комиссар уже запамятовал – находился в осаде, и старейшины приказали населению укрыться в окрестностях базилики. Тем самым став одной огромной мишенью.
Когда Гаунт вместе с гирканцами прибыли туда, целые районы города выглядели нетронутыми и застывшими во времени, словно их обитатели в любой миг могут вернуться.
А на месте базилики красовался кратер полукилометровой ширины.
Они остановились на краю обширной площади, где не дул порывистый и беспощадный вольтемандский ветер. Невзирая на беспрестанно хлещущий с неба дождь, мрачные руины и остатки стен белёсым морем окутывал туман.
Они приблизились к месту, куда били молнии. Ноздри щекотал металлический запах, как от раскалённой проволоки. Когда разряды обрушивались на улицы или развалины неподалёку, то возникал тихий, но резкий щелчок – частично от перегрузки, частично от разрядки.
Часть площади пострадала от взрывного устройства значительной мощности, вздыбившего тяжелые плиты брусчатки ударной волной в зоне непосредственного воздействия. Сила тяжести вернула всё обратно, уложив их неровно и внахлёст – походило больше на чешую ящерицы, чем на бесшовную, ладно подогнанную кладку, некогда заказанную отцами–основателями города.