В помещении повисло тягостное молчание, осознание происходящего было на лицах участников. У всех в глазах стояли слезы…
Это была одна из самых глубоких и результативных групп… Бедные крокодильчики
Всё пытаюсь отследить, в какой же момент люди теряют доступ к необычному, волшебному, к тому ощущению, что мир сказочный и полон загадок?
Помню, как-то ехали к морю с подругой и её пятилетней дочкой. Дорогу разделяла узенькая аллея пальм. Девочка во все глаза их рассматривала и не слышала ничего, что ей говорила мама. Обратив внимание на то, что девочка чем-то сильно увлечена, я наклонилась поближе к её уху и тихонько, чтобы не нарушить её созерцание, спросила:
– А что ты видишь?
Она как завороженная рассматривала стволы пальм и прошептала в ответ:
– Ты видишь бедных крокодильчиков?
Я смотрела на стволы и никаких крокодильчиков там не видела:
– Где же они? И почему они бедные? – не выдержала я.
– Ты что? Вот же их хвостики, торчат из ствола! – ответила девочка.
Тут, наконец-то, я поняла, что она говорит об острых сухих и колючих отростках, которыми были покрыты стволы пальм.
– А где же их головы? – спросила я.
Она посмотрела на меня как на умалишенную и сказала:
– Ну ты что, не понимаешь что ли? Если хвостики торчат снаружи, то, конечно же, головы у них внутри!
Я сказала, что она совершенно права, и как это я сразу не догадалась. Но одно мне непонятно, как же они туда попали?
– Провинились, – ответила она грустно.
– Как же их спасти?! – взмолилась я.
– Уже ничего нельзя сделать, – ответила она со вздохом.
– Но почему?! – взяв её за руку, воскликнула я.
Лицо девочки стало очень серьезным и взрослым, а взгляд мудрым и печальным.
– Как же ты не понимаешь? Поздно! Они же уже превратились в пальму! Что тут поделаешь…
Мы вышли из машины и направились к морю. А девочка подбежала к пальме. Что-то долго ей шептала. А потом, прощаясь с бедными крокодильчиками, нежно погладила их по хвостикам… Веснушчатая бестия
Сколько мы готовы отдать за любовь? Любовь родителей или внимание и восхищение противоположного пола? Столько трогательных историй есть о том, как за внимание и любовь люди порой расплачиваются тем, самым живым, самым самобытным, что в них есть…
Одна из пациенток рассказывала мне, что в далеком детстве была этакой пацанкой, любопытной мечтательницей, смешнючной, озорной и яркой. Мальчишеская стрижка, стоптанные босоножки, ситцевое платье, ободранные коленки. Она носилась по лесу, лазила по деревьям, дралась и состязалась с мальчиками, смеялась во весь рот и морщила нос, покрытый веснушками.
Она любила убегать подальше в лес и тайком от всех рисовала растения, птиц и букашек, что ползали в траве. Ей было ужасно интересно, как устроено всё живое.
Конечно, домой она всегда приходила чумазая, вся в царапинах, в разорванной о сучья одежде. Родители на нее бесконечно ругались, всегда приводили в пример «хороших девочек», которые ведут себя как положено. Нашу же героиню как магнитом тянуло в приключения, и, соприкасаясь с предметом своего интереса, она забывала обо всем…
Как-то к ним в деревню приехала родственница из города и привезла ей нарядное платье. Мать велела его надеть. Оно было просто восхитительно! Красная жилетка, белые кружевные оборки. Девочка была в нем очень красивая, но чувствовала себя как-то не в своей тарелке. Мама сказала, чтобы она пошла в нем погуляла, пусть люди посмотрят, но строго-настрого наказала, чтобы не испачкала свою обновку.
Девочка ходила по двору, боялась даже дышать. Соседи на нее глазели с восхищением, но вдруг она увидела, что через щель в сарае вылез маленький желтый утенок. Забыв обо всем, она, сломя голову, помчалась его спасать, ведь малыша могли стащить кошки. Утенок был напуган, и девочка уселась на пол сарая, положила его на колени, стала гладить и поить водичкой. Он был такой милый, но когда он наконец-то успокоился, то нагадил ей на белоснежную юбку зеленоватой жижей…
Когда мать увидела это, то зашлась в страшном гневе и истерике. Она осыпала дочь бранными словами, называла растяпой и неряхой, говорила, что все дети как дети, а она так и останется тупицей… Девочка пыталась объяснить, что спасала утенка, что его бы съели кошки, что он был маленький, и она хотела его погладить… Но куда там, её никто не слышал.
И в этот момент, что-то внутри малышки перевернулось, она твердо решила, что будет вести себя так, чтобы мама была довольна и любила её. И она «остепенилась».
Перестала убегать в лес и рисовать, перестала быть очень любопытной и сующей свой нос во всё, что происходит в окружающем мире, перестала спасать утят и котят, стала ходить в нарядных платьях. Она стала «хорошей девочкой». Не смеялась громко во весь рот, не морщила нос, и даже забавные веснушки с него куда-то улетучились. Да, теперь её больше хвалили, и наверное, больше любили, она доставляла меньше хлопот, но её мир с тех пор потерял свою пронзительность, свою красоту, даже запахи стали приглушенными.