Плакать было бесполезно, и мне ничего не оставалось, как только отправиться к единственному человеку, с которым успела познакомиться – хозяину местного продуктового магазинчика.
На улице меня сразу поразило то, что никто из прохожих не придал никакого значения моему странному виду, все улыбались и говорили «бокер тов» («доброе утро»). «Это твое личное дело, что на себя надевать» – выражали их всё понимающие лица.
Как только зашла в магазин, хозяин, взглянув на меня, всплеснул руками и спросил: «Ма кара?» («что случилось?»). Мои попытки объяснить проблему на ломаном английском не увенчались успехом. Но он, подняв указательный палец вверх, жестом попросил подождать и, набрав номер телефона, передал мне трубку. Там послышался женский голос, его обладательница говорила на русском языке. Оказалось, что она – бывшая работница магазина. Я подробно объяснила, что да как, после чего вернула трубку мужчине.
Боже мой! Что тут началось! Наконец-то, поняв проблему, он поднял на ноги половину района! Пришли какие-то люди с большой лестницей, забрались в квартиру, открыли её. Сбежалось множество тетушек с пластиковыми коробками домашней еды, кто-то принес мне одежду, они решили, что «бедняжке нечего надеть», и потому она ходит в халате. Хозяин магазина вручил мне огромный пакет с продуктами и, потрепав за щечку, сказал: «Тухли мотек, ат раза меод» («кушай милая, ты очень худенькая»).
Я почувствовала, что меня окружает какая-то новая, неведомая доселе реальность: сила и напор этих людей, включившихся в события моей жизни, показались настолько неожиданными в тот момент, что даже немного напугали меня.
Когда шум наконец утих, и все разошлись, я обнаружила себя стоящей посреди комнаты, заваленной «дарами» новых соседей-израильтян.
«Вот так страна!» – подумала я. Никогда в жизни до этого не чувствовала себя так странно. С одной стороны – в безопасности и окруженной заботой совершенно чужих людей, а с другой – в атмосфере полной «эмоциональной прозрачности», отсутствия каких бы то ни было личных границ. Легкость, с которой местные люди проникали повсюду, просто ошеломляла.
Некоторое время я пыталась разобраться, нравится мне всё это или нет. Но внутри меня уже что-то стремительно и безвозвратно менялось. В сердце «оттаяло» место, где до сего времени была «вечная мерзлота». И вдруг вспышка! Наступило озарение, в голове отчетливо прозвучало – «Я Дома!». Это было потрясающе и очень сильно!
Еще около месяца я жила в уютном райончике. За это время все соседи стали для меня как родные. Каждое утро, выходя на балкон с чашечкой кофе, я приветствовала спешащих на работу Моше, Далию, Мирьям, Цвику… Они всегда находили время остановиться, перекинуться парой слов, спросить как мои дела, как я, «бедняжка», справилась со стрессом, и со смехом вспоминали мои тапки с ослиными ушами… Следы на песке
Сегодня Израиль под обстрелом. Звуки сирен зовут укрыться от опасности. Когда война и смерть ходят рядом, мысли становятся кристально ясными, каждое мгновение наполняется глубиной и смыслом, а в памяти всплывают давно забытые вещи. Мне вспомнилась старая притча. Скорее всего, она уже звучала где-то раньше и совсем по-другому, но я расскажу её так, как она запечатлелась в моей душе…
Давным-давно жил старый Учитель – Мастер Слова. С кем бы ни сводила его судьба, после нескольких минут разговора с ним, люди стремительно менялись. Что-то заставляло их остановиться и задуматься. Слова Мастера были так сильны, что проникали в самую глубь естества. В результате люди обретали истинную духовную свободу.
Так Мастер путешествовал по стране, беседовал с людьми, и у него становилось всё больше и больше последователей. Слухи о нем дошли до императора, который был вне себя от злости, ведь освобожденными подданными невозможно управлять. Приказал император заточить Мастера в тюрьму. Он велел посадить старика в одиночную камеру и запретил охранникам разговаривать с ним под страхом смертной казни. Так прошло несколько лет. Утром Мастеру приносили ломоть хлеба и похлебку, а к вечеру лучину, чтобы освещать камеру. Угольками он нарисовал на стене песчаное побережье, на скалах вдалеке возвышались сосны. На берегу сидела кошка.
Как-то, когда охранник принес еду, Мастер попросил его в следующий раз прихватить еще немного молока для голодной кошки. Охранник был молод, он подумал, что бедняга окончательно спятил от одиночества. Ему стало очень жаль старика, он согласился выполнить просьбу. С того дня, каждый раз, парень приносил стакан молока. Мастер был несказанно счастлив и благодарен, а у охранника просто сердце кровью обливалось, когда он видел, как старик направляется к своей нарисованной кошке, с любовью предлагая ей молоко.