Девушка на автомате опустилась в кресло. Андрей сел напротив и заговорил, глядя ей в глаза.
— Катюш, я не умею говорить красивых слов, поэтому скажу просто. Я люблю тебя! Я никого в этой жизни не любил, как тебя. Да что я такое говорю! Я вообще никогда никого не любил! Я даже не подозревал, что это чувство есть на самом деле, что его не придумали поэты. Я не знаю, когда я тебя полюбил. Этот момент не отложился чёткой отправной точкой в моей памяти, а порой мне вовсе кажется, что я любил тебя всегда и вся моя прошлая жизнь была лишь предназначением для нашей встречи. Ты сразу стала нужна мне, с самых первых дней я испытывал потребность ощущать тебя рядом. Ты перевернула мою жизнь. Я стал другим человеком. Только полюбив тебя, я научился чувствовать. Ты пробудила во мне то, что я считал давно утраченным — честность, совесть, порядочность. Катя, я не знаю, что ты чувствуешь ко мне и я не буду на тебя давить. Просто хочу, чтобы ты знала. Я расстался с Надеждой. Она улетела в Киев. Я понял, что я не могу быть с ней. Я вообще ни с кем не могу быть, кроме тебя. Ты можешь не отвечать сразу. Если хочешь, я дам тебе столько времени, сколько потребуется.
— Мне не нужно время. — Катя поднялась с кресла, Андрей поднялся следом. Ему вдруг показалось, что она просто хочет уйти. Жданов уже был готов её отпустить, но к его большому удивлению, Катя подошла к нему ближе и нежно поцеловала. Мужчина мягко притянул девушку к себе и со всей страстью углубил поцелуй. Её губы были такими мягкими и податливыми, что он никак не мог насытиться долгожданным моментом. Сердце оглушительно колотилось, а тело бросало то в жар, то в озноб.
— Я люблю тебя, Андрей и всегда любила. С тех самых пор, как впервые увидела. Прости меня, что я не смогла тебе поверить раньше, не выслушала, а просто сбежала в Лондон. Теперь я понимаю, что куда бы я не поехала, я беру с собой себя, а вместе с тем и тебя, ведь ты навсегда в моем сердце. С Германом у нас ничего не было. Я так и не смогла заставить себя разлюбить тебя. Это чувство сильнее меня, и я просто не в силах ничего изменить. — шептала Катя, уткнувшись мужчине в грудь, с наслаждением вдыхая пьянящий аромат его одеколона.
— Катюш…
Андрей с трепетом обнимал Катю, покрывая ее лицо и шею горячими поцелуями. Девушка отчаянно прижималась к нему, жмуря глаза, словно пыталась отогнать от себя наваждение, словно боялась, что это может оказаться очередным сном.
Нет, это был не сон. Андрей был здесь, рядом. Он сказал, что любит её и в этот раз она ему поверила, потому что чувствовала, что он говорит правду. Такое ощущение нельзя придумать, невозможно сыграть.
Несколько раз постучавшись, вошёл Малиновский и сообщил, что Павел Олегович всех ждёт в конференц-зале.
Немного постояв в дверях, он повторил своё послание, при этом несколько раз кашлянул для обозначения своего присутствия в кабинете. Наконец Рома не выдержал:
— Ну хватит целоваться, когда с вами разговаривают! Это, в конце концов, неприлично. Я говорю, идти надо в конференц-зал. Ждут уже все. Будем решать, что с коллекцией делать.
— Я совсем забыла вам сказать! — Катя высвободилась из объятий Андрея и обращалась уже к обоим молодым людям.
— Вчера я ужинала с Юлианой в «Мармеладoff» и она меня пожурила в шутку, что я ни разу ещё не посещала ресторан, который она так увлечённо пиарит в последнее время. Это ее проект. Она сказала, чтобы руководство Zimaletto непременно посетило его, а потом добавила, что даже Воропаев с Полянским и Хмелиным завтракали там на днях. А потом в Zimaletto выходит из строя вышивальный станок, а Воропаев созывает совет директоров. Вы понимаете о чем я?
— Прекрасно понимаем, Катюш. Это сговор. — Жданов буквально воспрял духом. От него снова исходила заразительная энергия, глаза загорелись, а сам он был готов вступить в новую борьбу.
— Я бы даже сказал не сговор, а промышленный саботаж. Это настоящая диверсия, господа. — Поддержал Малиновский.
— Предлагаю всем пройти в конференц-зал. — Андрей взял Катю за руку и они вместе вошли в переговорную, а следом вошёл Малиновский.
***
— Ну что же ты, Андрей, решил остаться до конца собрания? Вы, наверное, с Пушкарёвой посовещались, придумали новые махинации и, конечно, подсчитали все свои возможные дивиденды. — Александр откинулся на спинку стула и с презрением смотрел на вошедших.
— Я решил остаться, чтобы посмотреть, как ты запоёшь, когда мы прижмём тебя к стенке.
— Заткнись, Жданов! Екатерина Валерьевна, неужели вы решили уговорить этого махинатора остаться? Не с того вы начинаете свою карьеру президента, не с того! Или же вы действительно одна шайка и решили ковать железо вместе не отходя от кассы. — лицо Воропаева не покидала ехидная ухмылка.
— Я решила начать свою карьеру с того, чтобы заказать независимую экспертизу перегоревшего модуля. А если нам его откажутся предоставить, то я намерена подать иск в суд на компанию «Севен Групп». А следующим моим шагом будет привлечение следственных органов, в связи с промышленным саботажем на производстве. Я убеждена, что вышивальный станок вывели из строя преднамеренно. — уверенным голосом ответила Катя, глядя в упор на Воропаева.
— А я здесь при чём? — Александр сделал максимально удивленное лицо и невинные глаза.
— А следствие разберётся кто и в какой степени здесь при чём! - язвительно произнёс Малиновский.
Пушкарёва обстоятельно изложила свою версию, на что Павел Олегович молча достал свой мобильный и вышел из конференц-зала. Он вернулся через десять минут и заговорил строгим тоном.
— Я звонил Анатолию Полянскому. Он мой хороший товарищ. Наши дети учились вместе. Мы работаем с ними давно и я не хочу, чтобы из-за этого дурацкого ребячества мы перечеркнули наработанные годами партнёрские отношения. Он завтра прилетает из Италии и намерен отстранить сына от работы в компании. Мы договорились с ним встретиться и решить, что мы будем делать со станком. Он, конечно же, не хочет никаких судебных разбирательств. Они готовы идти на встречу и предоставить новый станок бесплатно в кратчайшие сроки. — сказал Павел и перевёл свой взгляд на Александра.
— Саша, я надеюсь, что когда компания выйдет из кризиса через несколько месяцев, ты сможешь забрать свои акции. Забудь о нашем уговоре. Если ты готов идти на подлость, чтобы намеренно вредить делу жизни собственных родителей, лучше тебе вообще не иметь никакого отношения к Zimaletto.
— А я заберу. Я обязательно заберу! Я бы и в суд подал на всех на вас за клевету! Счастливо оставаться! — Воропаев взял портфель и прошёл к выходу.
— Ну что, я предлагаю на этом закончить. Завтра Екатерина Валерьевна проведёт свое первое собрание и объявит обо всех изменениях, какие посчитает нужным внедрить. — Жданов-старший помог жене подняться и они вышли из переговорной.
— Поздравляю тебя, Катя. Я уверена, что мы прекрасно сработаемся. Опыт есть. После безумных двух недель в Париже. — Кира с теплой улыбкой на лице протянула Катерине руку.
— Ах, да. Здесь приглашения на нашу с Никитой свадьбу. Я буду рада вас видеть на нашем торжестве. — Девушка протянула билеты, стоящим рядом, Кате и Андрею.
***
Жданов с Катериной сидели обнявшись на одном из кресел президентского кабинета. Девушка положила голову ему на грудь и рисовала пальчиком непонятные узоры на его рубашке. Андрея умиляла эта картина. Он вдруг осознал, что девушка совсем не изменилась. Она всё та же его Катенька - маленькая девочка с косичками и огромным, по-детски добрым сердцем. Та, которую он так сильно полюбил и, которую уже никогда не разлюбит.
— Это был безумный день. Я до сих пор не могу поверить, что это не сон. — Катя ласково льнула к любимому мужчине, упиваясь его близостью.
— Я тоже. Я еще не могу осознать до конца, насколько я счастлив. Я так долго этого ждал, что сейчас не могу поверить. Боюсь спугнуть это ощущение абсолютного счастья. Кать, а поехали ко мне!
Катя смутилась и, опустив глаза, несмело кивнула.