XXV. Т. Помпоний Аттик
1. Т. Помпоний Аттик происходил из древнейшего римского рода и навсегда сохранил за собой всадническое звание, унаследованное от предков[270]. Отец у него был любящий, по тем временам богатый и чрезвычайно приверженный к науке. Увлекаясь книгами, он сам обучил сына тем предметам, которые полагается знать ребенку. А мальчик, помимо природной сообразительности, обладал необыкновенно красивым голосом и приятною речью, так что не только быстро воспринимал то, чему его учили, но и великолепно говорил сам. Поэтому еще в детстве он был знаменит среди сверстников и так блистал среди них, что благородные однокашники не могли снести этого равнодушно. Так, прилежанием своим подхлестывал он других товарищей, в числе которых были Л. Торкват, Г. Марий-сын и М. Цицерон[271]. Общаясь с ним, они настолько подпали под его обаяние, что впоследствии никто и никогда не был им дороже его.
2. Отец его умер рано, а сам юноша, будучи родственником П. Сульпиция, убитого в должности народного трибуна, подвергся опасности из-за этого родства; дело в том, что Аниция, двоюродная сестра Помпония, была замужем за Сервием, братом Сульпиция. И вот после убийства Сульпиция, глядя на государство, потрясенное мятежом Цинны, и понимая, что при гражданском раздоре, когда одни сочувствовали сулланцам, а другие — циннанцам, невозможно ему в его звании жить, не ссорясь с той или другой партией, он решил, что настало подходящее время предаться любимым занятиям, и уехал в Афины[272]. Несмотря на это, он помог по мере сил молодому Марию, объявленному вне закона, снабдив его деньгами при бегстве[273]. А чтобы отъезд за рубеж не нанес вреда семейному имуществу, переправил туда же значительную часть своего состояния. Здесь он вел такой образ жизни, что заслужил горячую любовь всех афинян. Дело заключалось не только в обаянии, присущем ему с юных лет, но и в том, что он с помощью своего достатка облегчал недостатки их казны. Когда у государства возникала необходимость сделать заем с ростом, но невозможно было найти приемлемых условий, он всегда предлагал свои услуги, причем так, что, с одной стороны, не требовал с них чрезмерных процентов, с другой — не терпел, чтобы выплату задерживали дольше оговоренного срока. Оба эти условия оборачивались для афинян во благо, ибо отказ от поблажек не давал их долгу застареть, а постоянный процент — увеличиться. К этой услуге присовокупил он еще одно благодеяние, оделив всех граждан хлебом, так что на каждого человека пришлось по 6 модиев пшеницы (такая мера сыпучих тел называется в Афинах медимном)[274].
3. Держался он, по общему мнению, с низшими — по-товарищески, с высшими — на равных. Поэтому афиняне воздавали ему всевозможные почести и горячо желали предоставить ему гражданские права, но он не захотел воспользоваться этой милостью. Некоторые объясняют его отказ тем, что принятие чужих прав влечет за собой потерю римского гражданства. Проживая в Афинах, он запретил воздвигать статуи в свою честь, а когда покинул их — не мог воспрепятствовать этому. Тогда афиняне поставили несколько статуй ему в Мидии[275] в самых священных местах города, почитая его как исполнителя и вдохновителя всех своих государственных мероприятий. Итак, даром судьбы было то обстоятельство, что родился он в могущественнейшем городе, средоточии мировой власти, что там были и отечество его, и дом; мудрость же его проявилась в том, что, переселившись в самое древнее, человеколюбивое и просвещенное государство на свете, он стал там всеобщим любимцем.
4. Сулла, возвращаясь из Азии, заехал в Афины[276] и в течение всего пребывания там держал при себе Помпония, очаровавшись изящными манерами и ученостью молодого человека. По-гречески он говорил как прирожденный афинянин, а латинская речь его звучала столь приятно, словно он пользовался природным, а не выработанным благозвучием. Так же безукоризненно читал он латинские и греческие стихи. Из-за этих достоинств Сулла не расставался с ним и хотел увезти его с собою. В ответ на настойчивые уговоры Помпоний ответил: «Не зови меня в поход против тех, из-за кого я покинул Италию, дабы не поднять на тебя оружие». И Сулла, похвалив юношу за чувство долга, отъезжая, приказал отнести к нему все свои подарки, полученные в Афинах. Много лет провел он в этом городе, заботясь о своем имуществе так, как это пристало рачительному главе дома, и посвящая свободное время или ученым занятиям, или государственным делам афинян. При этом он не ленился оказывать услуги друзьям в Риме, приезжал на их выборы и не оставлял их при более серьезных обстоятельствах. Например, он оказал несравненную поддержку Цицерону во всех его испытаниях, а когда тот бежал из отечества, подарил ему 250 тыс. сестерциев[277]. По водворении на родине покоя он возвратился в Рим — думаю, что было это в консульство Л. Котты и Л. Торквата[278]. Все Афины вышли на его проводы, и горькие слезы граждан свидетельствовали о том, как они будут тосковать по нему.
5. Был у него дядюшка Кв. Цецилий, римский всадник, приятель Л. Лукулла[279] — богач с тяжелым характером. Грубость его он переносил столь уважительно, что человек этот, невыносимый для всех, до глубокой старости сохранил к нему нерушимое благоволение. Почтительность принесла свои плоды, ибо Цецилий перед смертью усыновил племянника и оставил ему 3/4 своего наследства, с которого тот получил около 100 тыс. сестерциев. Сестра Аттика была замужем за Кв. Туллием Цицероном[280], а устроил этот брак М. Цицерон, закадычный друг Аттика со школьных лет, более близкий ему, чем Квинт; отношения их позволяют прийти к выводу, что в дружбе сходство характеров важнее родства. Близок он был также и с Кв. Гортензием[281], занимавшим первое место среди ораторов того времени, и нельзя было понять, кто любит его больше — Цицерон или Гортензий. Ему удалось добиться самого трудного — того, что эти двое соперничая между собой в славе, не завидовали друг другу, а он служил связующим звеном между этими великими мужами.
6. Подвизаясь на гражданском поприще, он всегда и был и считался приверженцем партии оптиматов[282], но не погружался в общественные течения, полагая, что люди, окунувшиеся в эти дела, располагают собой не более, чем пловцы, носимые морскими волнами. Должностей он не искал, хотя легко мог получить их благодаря своему влиянию или положению; ведь было уже невозможно ни добиваться магистратуры по обычаю предков, ни получить ее без нарушения законов при распространившихся злоупотреблениях и подкупе, ни исполнять ее, не подвергаясь опасности при царящем в государстве падении нравов. Публичные торги он никогда не посещал и ни разу не выступал в качестве поручителя или откупщика. Никого не привлекал он к ответу от своего имени или вместе с другими обвинителями, никогда не искал защиты в суде и ни с кем не судился. Принимая поручения многих консулов и преторов, никого из них не сопровождал он в провинцию, удовлетворяясь оказанной честью и не заботясь о прибылях. Так, например, он не пожелал отправиться в Азию с Кв. Цицероном, хотя мог получить у него место легата, ибо считал, что стыдно ему, пренебрегшему претурой, быть нахлебником претора. Поступая таким образом, он сохранял не только достоинство свое, но и покой, избегая поводов к обвинениям. Такая щепетильность его была всем весьма по душе, ибо видели, что соблюдается она ради долга, а не из страха или расчета[283].
270
Всадники — второе, после сенатского, сословие в Римском государстве. Обладатели ценза в 400 тыс. сестерциев или 400 югеров (100 га) земли. Имели отличительные знаки достоинства, сходные с сенатскими: тунику с красными продольными полосами, золотое кольцо. Из всех граждан только всадники имели право занимать офицерские посты и претендовать на комициальные (вручаемые Народным Собранием, комициями) должности. Низшая из комициальных магистратур — квестура открывала им доступ в сенат, поэтому всадническое сословие именовалось "рассадником сената". В массе своей оно состояло из богатых помещиков-рабовладельцев, составлявших цвет муниципального общества; многие всадники имели дополнительные доходы от торговых и денежных операций, наименее почтенная и наиболее богатая часть сословия входила в касту государственных откупщиков — публиканов.
271
М. Туллий Цицерон — знаменитейший оратор, "либерал", консул 63 г. Гай Марий — сын великого полководца, вождь демократической партии, консул 82 г.; Л. Манлий Торкват — отпрыск знатного рода, консерватор, консул 65 г. Нужно подчеркнуть, что в частной жизни сыновья всадников и нобилей вращались в одном кругу. В середине I в. до н. э., в отличие от катоновских времен, образовательный ценз всадников не уступал нормам аристократических семей.
272
3. О мятеже Сульпиция, Мария и Цинны (88–86 гг.) см. вступительную статью к жизнеописаниям римских историков. Именно Афины дали Титу Помпонию устойчивое прозвище — Аттик.
273
Марий Младший погиб в год своего консульства, обороняясь в осажденном Суллой Пренесте. Печально прославился жестоким избиением знати, учиненным в компании с претором Дамасиппом под занавес "демократического" правления. Имел репутацию "любимца Венеры". Марий Младший вошел в кружок Аттика и Цицерона, видимо, вследствие родства земляков-арпинцев — Туллиев Цицеронов и Мариев; бабка Цицерона Гратидия принадлежала к семье, породнившейся с Мариями.
274
Модий — 8,7 л; медимн — около 52,5 л; т. е. 6 модиев соответствуют примерно одному медимну.
277
О несчастиях Цицерона см. вступительную статью к жизнеописаниям римских историков. Они начались в 60 г., после воцарения в Риме "трехголового чудовища" (триумвират Цезаря, Помпея, Красса), когда оратор задел в своих речах Цезаря. Тот натравил на него вожака столичного плебса Клодия. В марте 58 г. был принят закон Клодия об изгнании магистратов, казнивших без суда и следствия римских граждан, направленный против действий Цицерона в 63 г. во время подавления заговора Катилины; второй закон запрещал предоставлять изгнаннику убежище на расстоянии ближе 500 миль от Италии. Полтора года провел Цицерон в Фессалонике и Диррахии. 4 августа 57 г., после длительной дипломатической кампании Аттика в сенате, центуриатные комиции проголосовали за возвращение Цицерона.
279
Л. Лициний Лукулл — консул 74 г. Знаменитый богач, один из столпов аристократической партии. Блестяще воевал против Митридата во время 3-й Митридатовой войны (74–66 г.), соперник Помпея в славе.
280
Кв. Туллий Цицерон — младший брат оратора, эдил 66 г., претор 62 г., наместник провинции Азии в 61–59 гг.; в 50-х гг. служил легатом Цезаря в Галлии. Любовь и дружба связывали братьев Цицеронов на протяжении всей их жизни, исключение составляет временный разлад периода Цезаревых гражданских войн. Семейная жизнь Квинта с Помпонией, сестрой Аттика, не ладилась вследствие тяжелого характера обоих супругов; дело кончилось разводом на старости лет (44 г.). В 43 г. Кв. Цицерон погиб вместе с сыном в Риме во время проскрипций второго триумвирата.
281
Кв. Гортензий Гортал (114-50 гг. до н. э.) — второй после Цицерона оратор Рима, популярнейший адвокат своего времени, консул 69 г., богач и консерватор, уклонявшийся, впрочем, от активной политической деятельности. Политические разногласия и "дуэли" в судах не мешали личной дружбе Цицерона и Гортензия.
282
Партия оптиматов здесь — партия нобилитета, превратившаяся в 40-е гг. в сенатско-республиканскую партию.
283
В 6-ой гл. Непот перечисляет ряд непрестижных в среде почтенных граждан действий и занятий; покупка с торгов имущества осужденных, откуп, обвинения в суде, считавшиеся делом демагогов. Служба в провинции при штабе наместника, приносившая большие правые и неправые доходы, считалась вполне приличной для римского всадника; в этом случае Аттик проявлял особую аристократическую щепетильность.