– А много ли надо дервишу, вечному странники! – воскликнул пришелец. – Для меня и это – огромное богатство. Я считал бы себя счастливым, если бы владел подобным садом.
Мне пришла мысль, что этот человек может остаться в оазисе взамен меня, ведь он ему так сильно понравился, но устыдился и туго натянул поводья скакуна своих желаний, направив в сторону учтивости.
Спросил: как он сумел добраться до моего оазиса через великую пустыню? Дервиш сказал, что с ним посох волшебника ибн-Хазра, а его обладателю никакой лиходей, дикий зверь или ещё кто не смеют причинить какой либо вред. Если же посох воткнуть в землю, то из неё начинает пробиваться чистейший родник и вырастает сладкая дыня или арбуз, что кому больше нравится.
Я повёл гостя в пещеру.
Дервиш поразился, собранному здесь богатству. Я предложил ему выбирать любую вещь, которая понравится.
– Позже я что-нибудь возьму, тут очень много хороших вещей, а пока мне ничего не надо, – отказался он, – мой халат, ичиги и чалма – ещё крепкие. Вот когда изношу их, обветшают, тогда можно будет думать о замене. Всевышнему угодны воздержание и бережливость.
Я угостил дервиша так хорошо, как только мог в моём положении.
В беседе он поведал, что его зовут Ходжа Сафар, родом он был из Кабула. С детских лет ищет истину, посвятил себя Богу и всегда мечтал поселиться в каком-нибудь уединённом месте, чтобы без помех предаваться святому бдению и молитвам.
Сердце моё забилось о грудную клетку, как ладонь искусного музыканта о тугой бубен: "Вот к кому можно обратиться с просьбой взять на себя заклятие Чёрного джинна. Но как стыдно предложить такое. Проникнутый ко мне добрыми чувствами дервиш согласится, я уеду, а он останется. Затем уже, если передумает, то уйти отсюда не сможет. Оазис станет для него тюрьмой. Я наказан за свои грехи и хочу переложить свою кару на совершенно неповинного человека".
Ходжа Сафар заснул на ложе, которое я ему уступил, а я пишу в полночной тишине при свете серебряного светильника. Завтра утром смиренно выскажу ему свою просьбу, удержать себя не смогу. Пусть забирает себе оазис, пещеру со всем добром и богатствами… Я готов отдать всё, лишь бы вырваться из плена. Согласится ли благородный дервиш на добровольное заточение здесь?.. Если отвергнет, то я настаивать не стану. Да и разве можно уговаривать кого-либо по доброй воли сесть в тюрьму? Пусть даже ею будет такой оазис! Нет, ни за что!.."
+ + +
"Счастливого пути тебе, Шакар сын Хамдама, благополучия и процветания! Велики были твои грехи, но ты искупил свою вину перед Создателем и я не сужу тебя, ибо тоже грешен.
Я, Ходжа Сафар, скоро умру, ибо чувствую приближение Азраиля – ангела смерти. Он уже проверяет остроту своего меча. Но подожди, обрыватель нити жизни, дай мне докончить эти строчки! Дни мои были сочтены, когда мой многомудрый наставник ибн-Хазр направил меня сюда, дав мне свой посох и подсказав возможность совершения богоугодного дела: дабы я принял на себя заклятье Чёрного джинна и вернул свободу несчастному человеку.
Я намеренно хвалил сад и пещеру, восторгался собранным богатством, которое на самом деле мне совершенно не нужно, как богатства всего мира. Умолчал про свою настоящую цель, дабы облегчить душевные муки несчастного человека: пусть пребывает в уверенности, что я рад владеть всем этим, и живёт спокойно.
Я вручил ему свой магический посох. Мне он больше уже не был нужен. С этим посохом нигде не заблудишься – он всегда укажет верный путь. Даже в самом пустынном месте с ним не останешься без еды и питья: стоит воткнуть посох в землю, как тут же в на нём появляются три стебля, на одном из которых вырастает сочный арбуз, на другом – сладкая дыня, а на третьем – янтарная гроздь винограда. Никто из лиходеев не обидит имеющего такой посох – он отведёт глаза их, они ничего не увидят. Ежели кинется дикий зверь, то из посоха грянет молния и стегнёт так, что тому придётся пускаться наутёк со всех ног, если, конечно, остался цел.
Шакар сын Хамдама долго благодарил меня со слезами на глазах, сердечно обнимал, кланялся, несколько раз возвращался. И, наконец, пошёл через пески, такыры, барханы – за горизонт. Пошёл к людям, свободе. Ушёл от меня навсегда.
А я остался, думая о Шакаре сыне Хамдама, мысленно желая ему счастья. Суждено ли ему встретиться с Дуньё, Юсуфом – это знает лишь Создатель.
Только через два дня после ухода Шакара сына Хамдама, я заметил, что он забыл рукопись, в коей изложил историю своей жизни. Столь велика была его радость расставания с этим местом, которое было ему узилищем…