– Какая прелесть! – воскликнула она, войдя в гостиную.
Комната и вправду была прелестной. Белые, с розоватым отливом стены. Генри потом сказал, что мать их красила собственноручно. Темно-синий ковер с узором из сплетенных роз. Занавеси, подбитые розовым сатином. Темно-зеленый гарнитур – три кресла и диван. На стенах два натюрморта работы миссис Рассел. Охапки цветов...
– Рада, что вам нравится, – бросила хозяйка дома, взглянув на сына.
Возможно, этого говорить не следовало, но тогда Маргарет ответила именно так, как нужно:
– А кому такое не понравится?
– Она у меня мастерица украшать дом, – неторопливо и солидно пояснил мистер Рассел. – И меня в это дело втягивает. Но я, если честно, предпочитаю возиться в саду.
За чаем Маргарет спросила, далеко ли от дома работает мистер Рассел. В свои вопросы она всегда вкладывала прямой смысл, никогда не старалась что-то выведать.
– У меня небольшой магазин, – ответил он и покосился на Генри. – Газеты, сладости, сигареты и тому подобное.
– Будь у меня такой магазин, я бы только и делала, что жевала сладости и курила! Быть владелицей магазина так заманчиво!
– И живо вылетели бы в трубу! – подхватил мистер Рассел. Заметив, что гостья прикончила свою порцию кекса, он спросил: – Вы курите? – И протянул ей пачку сигарет.
– Больше, чем следовало бы. Спасибо.
– А мне нравится, когда девушка компанейская и не прочь выкурить со мной сигаретку.
– Осторожнее, Маргарет, курите поменьше, – предостерегла миссис Рассел. – А то еще наживете что-нибудь худое.
– Так ведь нам всем в конце концов не миновать болезней.
– Но уж если это суждено, то пусть случится как можно позже, я так считаю, – возразила миссис Рассел. – А вы, смотрю, разбираетесь в картинах.
– Немножко. У нас дома есть несколько. Мама их коллекционирует.
– Наверное, все Рубенсы и Рембрандты? – спросила миссис Рассел, и оттого, что она нервничала, вопрос прозвучал как-то язвительно.
– Нет, что вы. Правда, есть и хорошие. Мы обе ходим в галереи, где картины выставляют на продажу. А почему вы не выставляете свои?
– То есть как? Вы хотите сказать, вот это – на выставку? – миссис Рассел окинула взглядом картины на стенах. – Да я понятия не имею, как к этому подступиться. Вот и Генри тоже. Нет, вы меня просто разыгрываете, не иначе.
– Вовсе нет! Покажите, пожалуйста, что у вас еще есть?
Миссис Рассел принесла пять картин. На одной из них – вытянувшаяся крокодилом толпа школьников в ярко-зеленых блейзерах переходила серую улицу, над которой нависли набухшие влагой тучи. Генри немедленно похвалил работы матери и поздравил ее с удачей.
– Просто чудесно! – сказала Маргарет, повернувшись к миссис Рассел. – До чего вы талантливы! Где вы учились?
– В жизни меня никто ничему не учил. Я же понимаю, это грубая работа. Фигуры-то неправильные.
Но Генри сразу понял, что мысль о выставке уже запала матери в душу.
Вскоре они собрались уходить. Прощаясь, родители Генри выразили надежду, что Маргарет придет к ним в гости.
– А вы меня пригласите, пожалуйста!
Генри тогда сказал, что вечер удался на славу и что с ней будет удаваться все.
– Мне понравились твои родители. У вас дома уютно и спокойно.
Прощаясь с Генри, Маргарет прижалась к нему и поцеловала.
Маргарет нажала кнопку вызова стюардессы и заказала минеральную воду с лимоном.
Как быстро летит время! Тринадцать лет прошло, а кажется, будто с родителями Генри она познакомилась только год назад. После первого визита к ним она навела справки в картинной галерее на Рыночной площади. Мистер Лукас, владелец галереи, человек обеспеченный, выразил желание просто посмотреть несколько картин. Он хорошо знал и уважал мать Маргарет. Предупредил, что никаких гарантий заранее дать не может.
– Нужно показать ему картин десять, не меньше, – сообщила она Генри.
Когда они с Генри приехали в Кенсингтон спустя две недели, миссис Рассел в полном смятении повела ее наверх показывать новые работы. Она изрядно потрудилась. По размеру картины были разные, и каждая привлекательна на свой лад.
– Если мистер Лукас решит их выставить, вам нужно будет на каждой вещи указать цену.
– Вы хотите сказать, мне за них заплатят? – Миссис Рассел была ошарашена.
– Конечно, если только они будут проданы, но при этом галерея удержит пятнадцать процентов комиссионных.
– Да я не имею ни малейшего понятия, сколько за них просить!