— Повезет дожить до утра? — я не мог понять намеков монаха, разбирающегося куда лучше в тайнах природы и магической сути вещей. Неужели его меч обладает некими разрушающими свойствами, влияющими на организм человека?
— Увидишь, — был краткий ответ.
Спорить с Симоном оказалось бесполезным занятием, и я предпочел поспать, крайне раздосадованный скрытостью человека, с которым прошел довольно долгий путь. А ведь он мне доверял, когда отбивался вместе со мной от мета-волков! Мог бы и шепнуть пару слов!
Меня разбудили дикие вопли, несущиеся с улицы. Я, как ужаленный, вскочил на ноги, не обращая внимания на жуткую сырость, тянущуюся с озера и вонь стоячего болота изо рва. Канадец и Артишок уже приникли к щелям в грубо сколоченной стене сарая и смотрели, что происходит снаружи. Брат Симон сидел в той же позе, в которой я его оставил ночью.
— К нам делегация, — сказал Канадец, отпрянув от стены. — Бегут, аж спотыкаются. И рожи злые. Меч, кстати, несут.
— Они испуганы чем-то, — возразил Артишок, повторив маневр товарища.
Дверь с грохотом отлетела в сторону. Первым в сарай забежал Черныш с воем раненой коровы. Он грохнулся перед монахом на колени и протянул ему меч, не забыв стукнуться лбом о землю. Сначала я ничего не понял, с чего вдруг такая странная реакция, и только глянув на его руки, мне стало не по себе.
Черныш был в кожаной безрукавке, надетой на голое тело. И по самые локти руки его жутко распухли и почернели. От локтевых сгибов уже расползлись тонкие фиолетовые змейки некроза или какой-то непонятной магической гадости. Клинок не принимал чужаков! Он просто травил их загадочной болезнью.
— Спаси, божественный! — завыл телохранитель Богуна. — Спаси мои руки! Я возвращаю твой меч!
На улице толпились несколько вооруженных арбалетами стражников, а кто-то держал в руках наше оружие. Уже пользуются, уроды! От злости меня едва не затрясло. Такое же чувство испытывали мои спутники.
— Я спасу тебя при одном условии, — медленно ответил монах, забирая меч в свои руки, отчего клинок таинственно и мягко засиял серебром. — Твой вождь должен отпустить девушку, а потом беспрепятственно дать нам возможность уйти из вашего города. Передай ему мое условие. Если ее обидели — я разнесу здесь все на молекулы!
Черныш зло всхлипнул и вскочил на ноги. Коротко взревев, бросился из сарая наружу, нелепо держа руки перед собой. Испуганные телохранители шарахнулись по сторонам, но не забыли запереть двери сарая, оставив нас в недоумении. Черныш птицей взлетел по крыльцу и исчез в доме Богуна.
— Ты видел? — прошипел Канадец. — У них наши — сука! — наши пушки! Они их держат как дубинки и не понимают, что с ними делать! Уроды! Отдайте мне мои "питоны"!
Шум на улице снова привлек наше внимание. Чернышу удалось-таки уговорить своего вождя снизойти до нужд мелкой сошки. Дверь распахнулась.
— Выходите все! — рыкнул скособоченный на одно плечо детина с арбалетом, который он уставил чуть ли не в наши лица. — Быстро!
Мы не стали спорить. Быстро, так быстро. Вышли, и нас тут же скрутили, вывернули руки, связали запястья тонкими кожаными ремешками, толкнули к внешней стене сарая. Мага не трогали. Хорошо быть монахом Ордена! Может, самому поступить к ним на службу? И Дар вдруг обнаружится?
Симон бесстрастно наблюдал за происходящим, но встал вместе с нами, скрестив руки на груди.
— Я получил твое послание, монах, — Богун облизал губы и с сожалением посмотрел на Черныша. — Ты очень много просишь. За своего бойца я отдаю, обычно, меньше.
— Давай договариваться, — кивнул Симон. — Всегда можно прийти к согласию, не проливая кровь.
— Готов поспорить, — Богун вздохнул. — Черныш, ты был хорошим бойцом, но недостаточно умным.
— Почему "был", хозяин? — заволновался верный телохранитель. — Почему, а?
Вождь почесал свою правую щеку и, видимо, сделал какой-то жест. Стоявший позади Черныша кособокий стражник мгновенно провел лезвием ножа по горлу несчастного. Тот захрипел и тщетно пытался закрыть разрез пальцами. Кровь толчками выплескивалась наружу, заливая грудь Черныша. Рухнув на колени, тот недолго сопротивлялся страшной ране и вскоре затих, завалившись на бок.
— Я мог бы его вылечить, — сказал монах. — У тебя каждый человек на счету.
— Он заражен твоей магией, колдун, — покачал головой Богун. — Даже если ты его вылечишь — он не станет прежним. Но твою просьбу я выполню настолько, насколько стоил несчастный Черныш. Я отпущу тебя и девку, так и быть. Остальные останутся здесь. Одного мы отправим на жертвоприношение криттеру, а остальных — на тропу Стражей, отпугивать заблудших.