– Я поднимусь поужинать к Софии, в таком случае, – сообщила женщина. – А завтра тоже забуду пройтись по магазинам.
– Как хочешь, – бросил Франциск через плечо на выходе с кухни. – Я вообще могу есть на работе, раз на то пошло.
– Свинья! Пародия на мужа! – прошипела Элинор себе под нос. Теперь, когда он не мог ее видеть, она почувствовала, как ее лицо исказилось в отчаянной злобе. Если бы она не была такой покладистой и верной идиотским, изжившим себя принципам в те времена, когда неведомая сила толкнула ее в объятия этого человека… Вспышка страсти, придуманные на пустом месте перспективы, яркие краски, которыми она рисовала картины совместного счастья – все это привело ее туда, где она была сейчас. Если бы не проникшее в нее по глупости семя, у нее было бы больше времени разобраться во Франциске, да и в себе тоже. Но, вопреки всему, что творилось в ее душе тогда, Элинор родила… А ведь дети чувствуют, когда их не хотят, не ждут и видят в них только орудие расплаты за ошибки бездумной юности. Неудивительно, что Диаманд ее ненавидел. Даже к этому животному, что приходилось ему отцом, он тяготел куда больше, хотя, что тот сделал для сына за четырнадцать лет?
К счастью, долг Филомене выплачен. Сын вырос достаточно, чтобы без нее обходиться, а парализованный отец доживет свои дни в приюте под добросовестным надзором старшей сестры Марии. И когда Элинор исчезнет, апартаменты не достанутся Франциску, ведь он не имел к их приобретению никакого отношения. Сам виноват, что отказался расторгнуть брак за половину жилплощади… Так что жилье в скором времени перейдет к Диаманду, и это будет своего рода компенсация за неумелое материнство. Элинор все уладит. Жизнь в нынешнем составе и при нынешних отношениях отравляла всю семью, ну а больше всех ее – женщину с призраками благих намерений при иссякших силах и частично очерствевшем сердце.
***
– Ох, так поздно ты еще никогда не приходил! Не делай так больше, а то мне не по себе, когда за окном темно, а я все еще одна, – прощебетав это, Магда направилась на кухню звенеть посудой. – Иди кушать, Рамонини, я кое-что приготовила.
Рамонини… По одному слову он сразу понимал, в каком из двух полярных настроений пребывала жена. Если звучало это обращение, значит – в излишне добродушном, сочащемся нежностями. Рамон ненавидел, когда Магда называла его так, и ненавидел настроение со знаком плюс еще больше, чем то, что со знаком минус. Не к лицу Магде была эта слащавая интонация и масленый взгляд, какими она встретила его сегодня.
Атрибуты условно хорошего настроения жены всегда заставляли его испытывать неловкость, чувство вины, а в особо тяжелые с эмоциональной точки зрения дни – почти физическую боль. Говоря с ним звенящим от непонятной радости голосом, ласково наблюдая, как он поглощает приготовленный ею ужин, Магда отягощала Рамона ожиданиями, которые он не мог оправдать. Он не разделял ее веселья, не хотел слушать ее болтовню, вникать в дурацкие бытовые проблемы. Но все же, сам от того страдая, вяло подыгрывал, не в силах оборвать все разом. И сейчас предстоял еще один вечер супружеской терпимости. Боже, почему он такой слабый? Не прозвучи сигнал «Рамонини» в первую минуту, Рамон настроил бы себя на волну глухой обороны, которую затем противопоставил токсичным нападкам жены. Это давалось ему легче. В такие дни мужчина чувствовал, что вправе ненавидеть ее, не прикидываясь, будто в их семье царила идиллия. И, что самое важное, не было нужды искать источник бед в себе.
Он же не хотел скандала, истерики вместо спокойного приветствия? Разумеется, нет. Магда первая включала режим злобной дуры и вмиг забывала, что не далее, чем накануне, гладила его по голове, приговаривая, что все хорошо и что она все равно его любит. В один миг нежные эпитеты в адрес мужа сменялись самыми изощренными в своей грубости антонимами. Что за слова, слышал бы кто! Будто под личиной хрупкой, воспитанной женщины долгое время скрывался запойный грузчик из Пуэрто-де-Метрополи, который прорывался наружу, скалясь желтыми кривыми зубами и дыша перегаром. Не знай Рамон Элинор, он бы заключил, что все женщины отвратительны по сути своей, и лучше Магды ему не найти. Но нет: отвратительными были лишь десять лет совместной жизни в двух попеременных режимах, а женщины оказались разными. Элинор, в отличие от Магды, были несвойственны хищные перепады настроения, и эта стабильность в ней привлекала Рамона пуще других качеств.
Рагу было одним из немногих блюд, какие Магде удавались. Но насладиться им в полной мере не дали вызывавшие кашель благовония, коими жена любила наполнять вечерний дом. Впрочем, «кхе-кхе» мужа она поняла по-своему.