Несколько человек что-то прокричали на незнакомом языке; две женщины потянули Рамона и Элинор за руки, стащили с лестницы, параллельно напевая незнакомую мелодию. Им кинули матрас неподалеку, усадили, а Нурислан, покряхтывая, устроился на точно таком же матрасе напротив. Также к нему подсела носатая старуха со струящимися до пояса седыми, но густыми волосами. Все прочие вернулись к своей бурной деятельности или безделию – смотря, кто чем был занят до прихода гостей.
Рамона кольнула новая игла злости, когда среди суетливых ног вольноходцев он заметил хитрую мордочку стража лестницы:
– Эй, ты, а ну, иди сюда!
– Кому это ты, дорогой, кричишь? – осведомился Нурислан и проследил за взглядом Рамона. Мальчик исчез.
– Бегает тут у вас один ребенок. Его надо наказать. Я его только что видел.
– А что ж он сделал тебе и твоей жене?
– Я не жена, – поправила Элинор и покраснела.
Рамон кивнул в подтверждение. Жены хватило и одной. Им хорошо вместе без официальных процедур и бумаг.
– Да? Тогда брат и сестра?
– Нет. Мы вместе, но… не в браке.
– Брак – не брак! Это все ваши городские пустяки, – весело проскрипела старуха. – Если любовь, если вместе, то муж и жена. У нас так. И спрашивать не будем никого. Мы вообще все одна семья. Вон, видите того, без рубахи? Это моего Нурислана зять. Николай – тоже его зять. И бородач у дверей, Альберт, – зять. У него все в зятьях тут, ха!
– Это как? – хлопая глазами, спросила Элинор. – У него так много дочерей?
Старуха засмеялась, обнажив темноту беззубого рта:
– Две. А зятьев – девять. Смекаешь, красавица моя?
– Ох…, – только и нашлась, что сказать Элинор. Рамон тряхнул головой в неверии. Про многоженство он слышал, но чтобы наоборот…
– Да, у нас любить не запрещено, – подтвердил Нурислан.
– Потому и дети общие. Мать одна, а отцы – все. А как же тут поймешь, кто ему отец, если с матерью бывают по трое на неделе? – добавила старуха. Рамона передернуло. Интересно, сколько мужчин было у нее до того, как стала непригодной для употребления?
– А половина моих зятьев – еще и мои племянники, – добавил Нурислан. – Потому и говорю: мы одна большая семья. Понимаю, для вас, людей под государством, наша жизнь может показаться неправильной. Для нас вот ваша – еще какая неправильная, но что с того? Никто никому не мешает и живет по-своему.
Подошла беременная девушка и сунула гостям в руки по деревянной миске с горячей похлебкой.
– Крапивный суп, – пояснил Нурислан и принял из рук девушки такую же миску. – Еда простая, но вкусная. А вечером будет мясо.
Элинор с виноватым видом поковыряла ложкой куски овощей, а потом начала понемногу есть, прислушиваясь к ощущениям. На удивление, было вкусно. Рамон же сразу поставил миску на пол.
– Спасибо за угощение, но мы только поели. У нас там своя кухня и своя еда.
Женщина перестала жевать, покосилась на него, затем в легком смущении последовала примеру.
– Очень вкусно, но… мы не голодны.
– Ну, дело ваше, дорогие, – и мужчина, и старуха принялись уплетать свой суп с завидной скоростью, шумно прихлебывая. А Рамон снова заметил на другом конце вестибюля мальчишку. Он встал и по возможности тихо подошел к нему со спины, схватил за плечо.
– Эй, ну что, поговорим о твоем поведении? – мальчик попытался вывернуться, но не преуспел в этом деле, и стал молотить Рамона своими кулачками везде, куда дотягивался, вдобавок завопив так, что у мужчины зазвенело в ушах. – Не ори, я только хочу…, – он не закончил предложение, потому что кто-то заехал ему в висок.
Поднялся злой лай и визг, шарканье шагов.
– Рамон!
Он обнаружил себя лежащим на полу. Темные пятна перед глазами понемногу рассеялись. Удар был неслабым.
– Вставай, шакал! Хорошо получил? – прорычал кто-то над ним. А неподалеку женщина, смеясь, что-то прошипела на своем языке.
– Эй, вы что, с ума посходили? Оставьте его в покое! – Рамон узнал испуганный голос Элинор, несмотря на резкие, нетипично высокие для нее ноты.
Рамон поднялся на ноги, но злость и решимость врезать любому, кто бы ни стоял перед ним, рассыпались в труху: его обступили несколько вольноходцев с поразительно звериным выражением на лицах. Видимо, все они считались папашами того ребенка.
– Какого черта? Что за бурная реакция? Я всего лишь пытался сделать замечание вашему…
– Заткнись, пока зубы не выбил тебе! – гаркнул один. – Только тронь еще кого – порежу!